Аномалия. Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт (сборник). Владимир Поселягин

нескольких командиров – видимо, охраны, так как кроме Гоголева и Григоряна там еще были пара незнакомых мне.

      Дождавшись, пока Иосиф Виссарионович и Лаврентий Павлович усядутся, я подтащил к ним стул и поставил на него ноутбук. После чего отрегулировал экран и нажал на пуск. Закончив, присел в сторонке, мысленно вытирая пот со лба. Самое интересное – по знаку Сталина командиры подошли ближе и, встав позади дивана, так как за ним был проход, тоже стали с интересом смотреть на экран.

      Пока шла заставка, я, прочистив горло и поймав разрешающий кивок Берии, пояснил:

      – Сейчас начнется фильм о героической битве за Брестскую крепость. Более восьми тысяч советских бойцов сражалось в ней и около семи из них погибло, остальные попали в плен, вырваться смогли единицы. Этот фильм показывает реальные события, которые произойдут примерно через месяц. Отбивая атаки гитлеровцев, они и думать не думали, что враг уже занял Минск, линия фронта сдвинулась на сотни километров в глубь СССР, и танковые дивизии Гепнера и Гудериана рвутся к сердцу страны. Мужество защитников крепости в данном случае можно рассматривать совершенно автономно от всего хода боевых действий. Это один из уникальных случаев в истории войны, когда стратегические и тактические интересы ушли на второй план, а на первый выдвинулись личные качества людей и воинский долг. А теперь внимание, начинается показ.

      Фильм я этот уже видел и сейчас, чуть прикрыв глаза, с интересом смотрел на мимику зрителей, сопереживающих героям.

      Особенно мое внимание привлекли глаза командира со шпалами подполковника, когда в одном из эпизодов немцы на наши позиции гнали по мосту пленных, которые в основном были служащими госпиталя и ранеными из него. И раненый лейтенант-железнодорожник надрывно кричал: «Стреляйте, товарищи! Стреляйте!..» В этот момент под руками подполковника порвалась материя дивана, которую он крепко сжимал.

      Даже когда фильм закончился, все зрители больше пятнадцати минут не могли прийти в себя, сидели и стояли, мысленно сопереживая героям фильма.

      – М-да, хорошие у вас там снимают фильмы, хорошие! – первым пришел в себя Сталин. Держа в руках трубку, он попытался втянуть в себя ароматный дым, но трубка погасла еще в середине картины, и у него ничего не получилось. Достав из нагрудного кармана спичечный коробок, он попытался прикурить, но сломав четвертую спичку трясущимися руками, бросил и прикурил от зажигалки Гоголева.

      – Хм, все так и будет? – кивком указав на ноут, спросил Сталин.

      – В принципе – да. Есть, конечно, некоторые неточности, как приземлившийся летчик. В реальной истории такого не было, и защитники крепости долго не знали, что происходит снаружи, они ждали помощи, но не дождались.

      Молча кивнув, Сталин встал и принялся задумчиво ходить из угла в угол. Мы наблюдали за ним, стоя и сидя на своих местах.

      Вдруг предсовнаркома, остановившись, сказал:

      – Идемте в мой кабинет, товарищ Демин, нам нужно о многом поговорить. А вы, товарищ нарком, сообщите в Генштаб о срочном вечернем совещании, в восемь часов.

      – Хорошо, товарищ Сталин,