Один на миллион. Андрей Земляной

Лишние буквы увеличивают время в тэ куб.

      Седой приподнял уже обе брови и несколько раз медленно свел ладони вместе.

      – Браво! Может, вы тогда скажете необходимый размер матрицы?

      – Для полевых условий?

      – Ну, например. – Мужчина почему-то подобрался, словно пантера перед прыжком. Несмотря на крайне почтенный возраст седого, Алексей не сомневался – перед ним настоящий боец высочайшего класса.

      – Исходя из представления, что процессы тактического уровня длятся не более недели, можно уверенно принять размерность в четырнадцать дней как удовлетворяющую запросу. В стандартных случаях используется метод блокнота или матрица двести на двести.

      У седого форменным образом округлились глаза.

      – Позволено ли мне будет спросить, у кого вы учились?

      – У Питера Дженсена.

      Алексей думал, что больше, чем сейчас, глаза седого не станут. Однако он ошибался. Глаза его на мгновение расширились до вообще невероятной величины, а затем снова приняли нормальный размер.

      – И давно?

      – Мистер Дженсен – друг моей мамы. – Он на мгновение сбился, и лицо его слегка дернулось. – Бывший друг. Он занимался со мной с четырех лет.

      – Почему бывший? – вновь выстрелил вопросом седой. – Разве доктор Дженсен умер?

      – Не мистер Дженсен. – Алексей поднял мертвенно спокойные глаза. – Мама.

      Седой встал, обошел диван и подошел совсем близко.

      – Что-то мне подсказывает, что это одна из причин того, что вы, юноша, уже час срисовываете системы безопасности космопорта? – произнес он. – Не поделитесь своей историей вкратце?

      Мягко воркуя, седой, удерживая Алексея за локоть, обогнул диван и посадил его на мгновенно расчищенное пространство.

      – Нечего рассказывать. – Он откинулся на мягкую подушку. – Маму и ее ухажера лейтенанта Прево неделю назад убили семеро подонков. А сегодня я достал тех, кто при этом выжил.

      – А как? – деловито спросил один из мальчишек.

      – Влил им внутривенно смесь этанадола, литоина и раствора йода.

      – Твою дивизию, – прошептал кто-то слева. – Непростая смерть.

      – А русский так хорошо знаешь откуда? – продолжал экспресс-допрос седой.

      – Я же Алексей Чарский, – слабо улыбнулся Лешка. – Мама – Вера Чарская.

      – Забавно, – медленно произнес седой и на несколько секунд прикрыл глаза. – Значит, так, – тоном, не допускающим возражений, тихо произнес он. – Теперь ты Сергей Зверев. Меня зовут Дмитрий Егорович Санин. – Он достал из бокового кармана пиджака толстое портмоне и, почти не глядя, протянул его одному из мальчишек. – Ваня, Саша, Николай, займитесь ксивой. Девочки? – Он бросил вопросительный взгляд.

      – Ясно, – ответила одна из них, высокая длинноногая блондинка. – Вера, Света, Люда, в магазин. Кира, давай к нашим из Космофлота. Катя, займись лицом…

      Вокруг совершенно обалдевшего Алексея закрутился бурный, но крайне