Трезубец Нептуна. Александр Прозоров

Ладно, пойду, попробую разговорить вон ту милую блондинку.

      Олимка с двумя большими белыми пятнами на загривке стояла перед пультом в углу, задумчиво поводя острыми ушками и шевеля губами. Ее раздвоенные рожки обвивали у основания черные ободки, а бездонность больших черных глаз подчеркивалась рыжей полосой лежащего поперек остальной шерсти меха.

      – Вы не поможете выжить двум уставшим от переживаний путешественникам, прекрасная леди?

      Переводчик восторженно запищал, и Атлантида увидел, как раковины ушей повернулись в его сторону.

      – Я сейчас отойду, – перевел полилингвист ее ответ.

      – Ни в коем случае! – вскинул руки археолог. – Самим нам с этой аппаратурой ни в жизнь не разобраться! Мы умрем с голода раньше, чем…

      – Плачу пять оболов, – вмешался в разговор подошедший Вайт, – закажите нам какое-нибудь жаркое.

      Олимка вскинула черный носик, возмущенно пискнула и пошла в сторону.

      – Скажите, сэр Теплер, – задумчиво пробормотал Атлантида, – а как вы отреагируете, если вам предложат на завтрак человеческую ногу и дюжину парикмахерских ушей, стушенных в собственном соку?

      – Почему именно «парикмахерских», сэр? – не понял миллионер.

      – А вы что, предпочитаете уши бухгалтеров, сэр?

      – Какую мерзость вы говорите, сэр Платон! – возмутился Вайт.

      – Не нравится? – поморщился археолог. – Тогда не забывайте, что мы находимся среди вегетарианцев, сэр. Олимы травоядные, а насколько я знаю историю, вокруг стад травоядных всегда обитают хищники. Олимов наверняка кто-то кушал на протяжении всей их истории, и они могут очень нервно отреагировать на намеки типа «бефстроганов».

      – Что же нам теперь, голодными сидеть, сэр Платон?

      – Если в их меню нет щавеля или хотя бы петрушки – то да, сэр.

      – А хлеб у них есть, сэр? Самый обычный, простой хлеб?

      По счастью, поясной лингвист исправно переводил в писк все их пререкания. Один из космонавтов, закончив еду, подошел ближе и постучал Вайта по поясу:

      – Хлеб?

      – Хлеб, хлеб, – закивал миллионер.

      Олим махнул рукой, зовя их за собой. Они обошли вокруг всего корабля и остановились возле медицинского отсека, которые пахнут одинаково на всех кораблях вселенной.

      – Хлеб, – указал олим на дверь и отправился по своим делам.

      – Здесь? – не поверил Вайт.

      – Ну разумеется, сэр, – махнул рукой Атлантида. – Хлеб! Лакомство для больных. Конечно, здесь есть хлеб. Идите, сэр, пропитание лежит на вашей совести.

      Миллионер вошел в медотсек, и спустя пару минут вышел, красный от ярости, но с батоном хлеба под мышкой:

      – Двадцать пять оболов! Да за эти деньги его самого можно целиком на вертеле зажарить!

      – А чем они раны обеззараживают, вы не спросили, сэр? – с надеждой поинтересовался археолог.

      – Хлоргексидином, сэр, – отрезал толстяк, и Атлантида понял, что спирта за дверью нет.

      Они тут же