#После Огня. Олли Вингет

заметила свой рюкзак: распотрошенный, он лежал позади костра. Отрядные не забрали ничего ценного. Пайки остались внутри вместе с флягой. Только истоптанная муфточка комком валялась рядом. Алиса осторожно подобрала ее и засунула в рюкзак. Вещей Томаса видно не было.

      – Я все потерял, еще когда меня настиг серый Вихрь, – проговорил он, осматриваясь. – Арбалет твой они сломали, вон, догорает. Надо хоть посох, что ли, забрать…

      Вожак подошел к костру и замер: огонь облизывал обломки арбалета, тонкие бумажные странички он пожрал в самом начале, от них осталась только зола. Кожаная обложка старой книжицы, обуглившаяся почти до неузнаваемости, лежала на камнях. Затоптав пламя, Томас поднял ее, отряхнул и спрятал во внутреннем кармане куртки.

      Не говоря ни слова наблюдавшей за ним Алисе, он подхватил ее рюкзак и пошел в сторону ближайшего пригорка. Крылатая, все еще прижимая к себе Чарли, смотрела ему вслед. А потом, спохватившись, поспешила за Вожаком, на ходу устраивая лиса за пазухой.

      Глава 11

      Свадьба Крылатых была похожа на цветастое покрывало, сшитое из сотни ярких лоскутков. Вот Томас кружит Анабель в танце, и она красиво выгибает спину под его ладонями. Вот Крылатая смеётся, протягивая руки к старухе Фете, а та хохочет ей в ответ. Вот Анабель жмурится, утыкаясь лбом в плечо мужа. Вот Правитель поднимает бокал, а Томас под столом кладет руку жене на колено, нежно его поглаживает и поднимается всё выше по бедру, пока она старается сохранить серьёзный вид. Вот солнце клонится к закату, на нежной коже Анабель появляются мурашки, и Томас старается поцеловать каждую из них. Вот Крылатые, хохоча, подходят к дому, вот Том поднимает жену на руки и переносит через порог, а она затихает в его руках. Вот он находит её терпкие губы своими, вдыхает запах нагретых солнцем волос, вот медленно расстегивает лёгкое платьице, вот она стоит перед ним нагая и прекрасная. Вот. Вот. Вот.

      А потом жизнь пошла своим чередом. Они летали в пустыню, не разжимая рук, шагая в пустоту за Чертой. Обзавелись своими шутками, понятными только им. Этими полувзглядами, полужестами единства двух существ. Томас потерял счет времени, что неслось ровным счастливым потоком.

      Вечерами, насидевшись с Братьями у костра, они лежали в своей постели, мечтая, как полетят вместе с Вестниками в незримую даль над бескрайними песками. Если кто и мог найти живую землю, то, разумеется, только они – двое влюбленных Крылатых. Накручивая на палец каштановую прядь, Томас в ярких красках рисовал, какой зеленой и сочной будет трава у них под ногами, как напьются они невероятно чистой воды, каким будет то самое Дерево. Анабель смеялась, но от глаз Крылатого не могло ускользнуть, насколько страстно она мечтает о живой земле.

      – Мы разуемся, слышишь? – говорил Томас, видя, что жена от этих слов довольно щурится, словно ручная лиса, которой почесывают за ушами. – И босиком пройдемся по траве, она будет пряно пахнуть, влажная, полная жизни. А рядом… Рядом будет течь ручей, представь, как он журчит, представь, что можно окунуть в него пальцы.