Полное собрание сочинений. Том 22. Прогулки по опушке. Василий Песков

мела, темные полосы чернозема.

      Найденные жилища датированы разным временем – одним восемнадцать тысяч лет, другим – двадцать пять. Люди веками тянулись к этому месту Придонья.

      Ледник отступил с южных своих границ примерно десять тысяч лет назад. Исчезновение вечной мерзлоты и потеплевший климат немедленно стали менять ландшафт. Повсюду появились где сплошные, где островные леса. Животные холодных степей искали привычных условий жизни и двигались следом за ледником. Этот небыстрый процесс привел их к тундре, где выжили волки, песцы, нынешние северные олени, а мамонты свой путь на Земле окончили, оставив повсюду где кости, а где и замерзшие туши.

      С исчезновеньем зверей, надо думать, забыты были людьми и стоянки у Дона, где триста лет назад (по масштабам времени – только «вчера») образовалось село с названьем Костёнки.

      Разрытые кости – стоянка древнего человека.

      Среди строительного материала древних людей находят археологи и предметы их быта. Ни дерево, ни кожа с тех далеких времен не могли сохраниться. Нет в находках и обычных для многих раскопок черепков – глиняной посуды у охотников за мамонтами еще не было. Но кости хорошо сохранились. Идеально сохранился и обработанный камень. Особенно впечатляют отщепы кремния, служившие ножами, скребками, наконечниками копий. Беседуя с учеными, я затупил карандаш. Ножа – очинить его – под рукой не случилось. Виктор Васильевич Попов погремел в одной из картонных коробок и протянул мне пластинку кремния – инструмент далеких времен. Острым гребешком камня я успешно обстругал карандаш. Вот и сейчас лежит предо мною этот ножичек древности с черточками карандашного грифеля. Закрыв глаза, можно представить себе волосатого человека в накидке из шкур. Сидел он, может быть, как-то вечером у костра в древнем своем жилище и что-то делал кремниевым ножом – может, свежевал добытую у реки живность, может, ремешок какой обрезал – и, поранив нечаянно палец, обсосал с него кровь, как иногда и мы это делаем. Где прах его тела? Разнесло ветром («эолова пыль»). Вырастали на земляной этой мякоти цветы какие-нибудь или растеньица с колючими стеблями. Их жевали букашки. Прах букашек тоже унесло ветром, и он тоже чем-нибудь обернулся. Таково течение жизни. А кремниевый ножик не затупился, лежит на столе рядом с тикающими часами. Можно взять отливающий синевой камень и аккуратно обстругать карандаш. Двадцать тысячелетий лежал в земле осколок далекой жизни. От этакой толщи времени кружится голова.

      • Фото В. Пескова и из архива автора. 18 октября 2002 г.

      Бунинские места

Окно в природу

      В Воронеже Бунин родился, жил близ Ельца, бывал в Ефремове, работал в Орле, и есть еще несколько деревенек, в которых прошло детство и юность писателя и о которых можно прочесть в захватывающей, почти биографической книге «Жизнь Арсеньева».

      В деревеньках Бунина знают по наездам