Александр Столетов. Полина Чех

ученик, ничего не понимая, прелихо отзубрит ему какой-нибудь супин и начнет городить такую чушь, что того и гляди замерзнут уши».

      В школе заместо дневника из-под пера пятнадцатилетнего юноши выходит серия рассказов под общим названием «Мои воспоминания»: «Поездка в Касимов», «Свищовы и Мего», «Полоцкая тетушка». Как потом справедливо заметил профессор Московского университета А. П. Соколов, в них уже тогда проявляются черты, присущие всем последующим взрослым трудам Столетова: «сжатость и ясность слога, меткость определений и тонкий юмор, поражает также и необычайная в его возрасте начитанность в русских писателях». Перед каждым рассказом стоит удачно подобранный эпиграф из любимых будущим ученым произведений Пушкина, Лермонтова, Гоголя и других писателей.

      Иногда в своих рассказах он бывает необычайно лиричен: «День склонялся к вечеру. Дорога, вьющаяся необозримой лентой, синеющий лес и песня ямщика, всегда унылая и прерываемая его беспрестанными обращениями к лошадям, причем он дарил им более или менее приличные эпитеты, – все это мне нравилось; всю это поэзию дороги я испытывал еще в первый раз».

      Но такая лирика не в стиле автора, он тут же иронично одергивает себя: «Ух! Как поэтически я разболтался». Его описания в основном шутливы. Рассказывая о комнате в гостинице, Саша подмечает: «только, кажется, и были в ней: – у одной стены диван, обитый лопотопной кожей, а у другой, противоположной, – печальная, обнаженная и вовсе не призывающая ко сну кровать. Нападение клопов и всякого рода насекомых на этот раз было еще не сильно». А вот описание Бутылицкой станции, созданное почти в гоголевской манере: «В комнате стоял стол, покрытый какой-то сальной хламиной. На нем находился изломанный подсвечник с огарком самой мизерной величины. На окошке чайник с чаем или, лучше сказать, с настоем какой-то неизвестной травы, ссохшейся, видно, с незапамятных времен. Под окошком стоял розовый диван, ничем не обтянутый, должно быть, для большей мягкости».

      Но Александр не полностью становится прозаиком, он по-прежнему пишет стихи. Вот одно из них:

      «Увы! Вакансия прошла,

      Пришел экзамен наш годичный,

      Теперь за целый год дела

      Представим мы на суд публичный!

      Увы! Вакансия прошла,

      И как она, прошед в весельи,

      Нам показалася мала.

      А тут опять за то ж засели!

      Прошли гулянье и игра,

      Прошло то время золотое,

      Теперь опять пришла пора

      Не знать ни игор, ни покоя.

      Экзаменов обычный срок

      Пройдет и… Милосердный боже!

      Опять мы сядем за урок

      И целый год долбим все то же

      Теперь по-прежнему страдать

      Пришла пора, настало время,

      И мы должны уже опять

      Нести ученой жизни бремя».

      А вот один из сочиненных анекдотов, довольно смелый для тех времен:

      «Один помещик опрашивал крестьянина новостей