Сокровище чернокнижника. Наталия Кузнецова

ты! – Софья Яковлевна замахала руками. – Я не могу бросить Кису. И вообще, как можно оставить дом, когда сюда постоянно кто-то приходит? И днем, и ночью. Вот, опять кто-то крадется. Слышите? – и она указала на вторую комнату.

      Ромка прислушался. И впрямь там что-то шуршало. Он вбежал туда, и среди убогой обстановки ему бросились в глаза большие узлы и картонные коробки, словно хозяйка замыслила переезд. Ромка выглянул в окно. Какой-то дряхлый дед вез по асфальту старую тележку с чем-то набитым мешком, и она громко и противно дребезжала. Вот и объяснение непонятных звуков.

      – Это на улице шум, – сказал он, вернувшись в первую комнату, но почему-то состояние тревоги, передавшееся ему от хозяйки квартиры, никуда не исчезло. Он снова вышел и заглянул в ванную – не затаился ли там кто, но никого не обнаружил и снова пошел ко всем.

      А со шкафа свесила вниз круглую головку с маленькими торчащими вверх ушками и круглыми желтыми глазами большая черная кошка. Она спрыгнула вниз, презрительно оглядела непрошеных гостей, вскочила на кровать Софьи Яковлевны и с важностью разлеглась на подушке. Очевидно, это было ее законное место, так как ее хозяйка ласково погладила кошку по спине, а затем протянула руку к тумбочке с многочисленными пузырьками и коробочками. На блюдечке лежали два кусочка рафинада.

      – Накапай мне на сахар, – попросила она Элю, подав ей один из пузырьков. – Двадцать капель.

      Эля взяла пузырек, сосчитала до двадцати и протянула старушке ставший желтым и резко запахший лекарством кусочек сахару. Софья Яковлевна положила лекарство под язык.

      Эля вышла в кухню, подошла к допотопному холодильнику «ЗИЛ» и, кроме небольшого кусочка засохшего сыра, ничего в нем не обнаружила. А кошка вскочила с подушки, подошла к ней и требовательно сказала:

      – Мяу.

      – Она рыбу просит. Возьми из морозилки и положи в мисочку, – подсказала хозяйка.

      Из морозильной камеры Эля извлекла две малюсенькие рыбешки и огляделась в поисках посуды.

      Лешка давно заметила грязную корчажку за ширмой рядом с кроватью старушки и все пыталась сообразить, для чего она предназначена. Для ночного горшка вроде маловата. А сейчас до нее дошло – это же кошкина миска. Должно быть, в горшке раньше рос цветок, а возможно даже, в нем что-нибудь запекали в духовке. К его краям присохли остатки пищи.

      – Вот деньги, – обращаясь к брату с сестрой, сказала Эля. – Сбегайте в магазин, купите сыру, колбасы, творогу. Курицу не забудьте. Хлеб. И еды для кошки.

      – Не забудем, – кивнула Лешка.

      – Слушай, как ты думаешь, почему у нее так бедно, раз она наследница Якова Брюса, а ее родственники в Америке? Ну ладно, пускай от этого старинного Брюса у нее ничего не осталось, но американцы-то должны о ней заботиться? Иначе зачем тогда они ей звонят и Элю подсылают? – озабоченно выпалил Ромка, когда они вышли на улицу.

      Лешка недоуменно пожала плечами:

      – Я и сама не пойму. Потом у Эли спросим.

      – И почему она все время прислушивается и говорит, что у нее кто-то ходит?

      – Глюки,