Княжеская ведьма. Наталья Резанова

голосов раздался в коридоре. Значит, удалось. Ладно, посмотрим, что это за сокровище такое.

      Вошли солдаты. Они несли что-то, похожее на мешок. Потом бросили этот мешок на пол, к его ногам. Но это был не мешок.

      – Убили, сукины дети?

      – Нет, – быстро и с готовностью ответил один. – А так, конечно, поучили слегка… Да вон, шевелится!

      – Поставь ее на колени.

      Приказ был тут же исполнен. Он присвистнул. Его предупредили, что это не красавица, но стоящая на коленях женщина показалась ему просто уродливой. Тоща, как моща, спутанные космы темных волос, изжелта-бледная кожа, крючковатый нос, узкие губы – в точности…

      – Ведьма, – процедил он, глядя, как она размазывает кровь по лицу.

      Мгновенный отзыв на первое ощущение, но, черт побери, вернее определения он бы не нашел, если бы стал искать. Такие женщины в старости глядятся совершенными старыми ведьмами – когда выпадут зубы и провалится рот. Однако что-то в облике приведенной – может быть, ее худоба и бледность, – заставляли предположить, что вряд ли у нее будет шанс дожить до старости. Впрочем, это зависело от него.

      – Это она, – сказал Безухий, хотя его никто не спрашивал. И тут же сжался. Торгерна он боялся до судорог, до тошноты. Но то, что князь никак не ответил на его выходку, ободряло. – Она и есть. Карен-лекарка, чертова подружка. Где Летопись, сука?

      Она молчала. Ее глаза, непропорционально большие, были неподвижны и все же живы. Так свет перемещается в полированных гранях.

      – Отвечай, – приказал Торгерн.

      – Молчит. – Сознание того, что Карен ничего не сможет ему сделать, возбуждало Безухого необычайно. – А наглая какая была! Топором махала! Обзывала всячески! А я все разведал, все узнал, и – прямиком к светлому князю…

      Женщина вдруг быстро, почти незаметно изменила позу: уже не стояла на коленях, а сидела на полу.

      – …и все ему про Летопись, а он мне – стану я зазря своих гонять, а я ему – не зазря, я тайные ходы знаю, я уж из этого города гнусного спасался – и все так, и все наше!

      – А Летописи нет, – сказал Торгерн с какой-то зловещей веселостью.

      – Найдется! Она тут, видно, перепугалась, пряталась где-то и Летопись прятала. Сейчас у нее от страха язык отнялся, а встряхнуть ее как следует – признается!

      – Так я и знала, что предательство было. Да еще и ты. – Резкий, рваный голос раздался неожиданно. Она обращалась к Безухому. Присутствия Торгерна она, казалось, вовсе не замечала.

      – Где Летопись?

      – Никогда вам ее не прочесть.

      – Упорствует, – сказал Торгерн. – Это ничего.

      – Говори, где Летопись, пока из тебя этого не выбили! – заорал Безухий.

      – А и глуп же ты, – сказала она с явным пренебрежением.

      – Это почему же? – обиделся Безухий.

      – А не был бы глуп, знал бы, что самое важное не записывают на пергаменте.

      – А… что?

      – Запоминают, тварь! Никакой книги нет, то есть я и есть книга.

      – Врешь! Увиливаешь!

      – А