Внук котриарха. Наталья Нечаева

уже достаточно накалили воздух в зале. – Прежде чем мы начнем наш совет, определимся: в каком виде проводим собрание. Как помните, закон предписывает кэльфам во время серьезных обсуждений иметь единый вид, чтобы не отвлекаться на частности. Итак, – она улыбнулась, – снимаем шубы и шапки, жарко.

      Несколько секунд в зале раздавалось легкое шуршание, словно ветерок играл конфетными фантиками, над некоторыми ступенями помоста появился серебристый дымок. Когда же все стихло и рассеялось, оказалось, что кошачьи головы и тела исчезли, и теперь все пространство помоста занимают светловолосые, синеглазые, красивые и очень молодые на вид крошечные люди. Жесты, повадки, выражения их лиц однозначно говорили – это вовсе не дети. Джинсы, свитера, платья, юбки – привычная городская одежда, только очень хорошего качества, явно не из китайско-турецких бутиков. Общим у присутствующих было одно – обмотанные вокруг шеи шарфы – дымчатые, переливающиеся, меняющие цвет в зависимости от настроения хозяев. Сейчас все они мерцали приглушенно-серым в черный отлив траурным светом.

      – Отлично, – оглядела зал красавица с трона и кивнула взволнованному человечку: – Продолжай, Роб.

      – Ее колени, – кэльф все еще задыхался от бега, – они краснеют… Беды не миновать.

      – Надо идти к котрифею. Другого выхода, похоже, нет.

      – Открыться? Нарушить все правила?

      – Однажды мы уже ходили к котрифею, Шона, помнишь январь сорокового, прошлый век?

      – И что? – Женщина на троне вздохнула. – Он-то поверил, почти сразу стали делать ящики для экспонатов, описи. Год в Сампсониевской церкви плотники трудились. А на второй день войны уже и упаковку коллекций начали. Через неделю первый эшелон в эвакуацию ушел. С самым драгоценным. Нет, котрифей тогда все, что мог, сделал. Если б не он, Фимбульветер и нам бы не пережить.

      – А в семьдесят девятом? Вспомните…

      – Тогда другой котрифей был. Но тоже поверил.

      – А толку? Сколько мальчишек полегло. У смотрительницы из Античного зала внук, у реставратора-механика сын…

      – Нас-то не коснулось, хотя могло, если б разрослось.

      – Сейчас может разрастись.

      – Давайте так, – Шона подняла руку, прекращая споры, встала. – Котрифей – последнее дело. Сначала сами. Похоже, мы ухватили самое начало. Сохмет только-только начала просыпаться. Надо поговорить с Баст. Конечно, на свою сторону мы ее не перетянем, но можем помочь ей проявить свою силу, наполниться любовью, заставить Сохмет вспомнить, что Бастет – ее вторая ипостась, добрая, светлая. Многократно бывало: Баст пересиливала Сохмет.

      – Баст и сама уже пыталась, – грустно сообщил кэльф-лазутчик. – Пока я там был, она все время уговаривала, и по голове гладила, и на ухо что-то шептала.

      – А Сохмет?

      – Скинула с себя, да и все. Как сор с плеча смахнула.

      – Тем более нужно помочь ей вспомнить, что она и Бастет – единое целое.

      – Да как?

      – Сохмет должна заснуть. Только тогда Баст сможет ее одолеть.