А-Элита. Михаил Зайцев

БОМЖ и З, представляло собой бывший жилой дом в три этажа с одной парадной, с дюжиной дыр – оконных проемов на обветшалом фасаде, с рыжей от ржавчины мятой крышей. Заброшенный дом стоял на отшибе, в окружении луж и лужиц, прошлогоднего сухого бурьяна и свежего мусора.

      – Бардак! – походя пнул ботинком мусорную кучу участковый. – Найду, который ЖЭК сюда это сгрузил, всю контору на пятнадцать суток посажу.

      – Недавно загадили, – принюхался Панасюк. – Недельки полторы назад.

      – Пахнет от мусора отвратительно, – поморщился Лосев. – Запашок отпугивает юных тимуровцев, вот бомж и владеет безраздельно помещением.

      – Правильно мыслишь, Андрейка, – похвалил Тарас Борисович, шурша прошлогодней травой и обходя краем примкнувшую к куче мусора лужицу.

      У порога заброшенного дома участковый уполномоченный опустился на корточки.

      – Вчера я тут, на видном месте, мелочь разбросал, – объяснил участковый. – Гривенник, пятак, вон – копейка валяется, – участковый собирал монеты с изувеченного трещинами асфальта. – Все деньги целы, значит, алкаш не возвращался.

      – Или вернулся ночью, – выдвинул версию Лосев. – Мог заметить изменения в своей берлоге, а именно – исчезновение предназначенной для продажи ондатровой шапки, и ночью же уйти. Деньги в темноте мог и не заметить.

      – Правильно мыслишь, – кивнул Панасюк.

      Гуськом вошли в сумрак подъезда. Гуськом поднялись на третий этаж, свернули к перекошенной двери.

      – Прошу, – участковый пнул дверную панель ногой, заскрипели, застонали дверные петли.

      Первым шагнул в помещение Панасюк, за ним Лосев. Проводник остался у входа.

      Коридор. Широкий, двое взрослых мужчин разойдутся, не коснувшись плечами. В паре метров от входа ответвление на кухню и к удобствам (Андрей заглянул: плиты на кухне давно нет, в удобствах лишь дырки в полу да обрубки водопроводных труб). На полпути к тупику, которым заканчивается основной коридор, пустой прямоугольник дверного проема в единственную комнату (Андрей сунул нос: окно без стекол, щербатый паркет, лоскуты обоев, завиток проволоки вместо люстры). Прямоугольник дверного косяка с отметинами от петель – источник свежего воздуха и света. В коридорном тупичке поместился, встал поперек к стенке с осыпавшейся штукатуркой драный полосатый матрац. На нем валяется неопределенно тусклого цвета зимнее пальто с облезлым кроличьим воротником, с надорванным по шву рукавом, без пуговиц. Надо полагать, пальто бомж пользовал вместо одеяла. Подушку заменял комок ветоши, в коем угадывались фрагменты бывших рубашек и тельника. У изножья лежанки нестройный ряд пустых, но все еще ощутимо благоухающих баночек да скляночек. Аромат парфюмерии и спиртосодержащих технических жидкостей перебивает застарелое амбре пота и аммиака. Особняком стоят жеваные, стоптанные, однако вполне еще годные к носке кирзовые сапоги.

      – М-да… – пройдясь туда-сюда по коридору, поскрипев досками пола, Тарас