Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова. Василий Песков

полковник.

      Адели гораздо проще. Адели похожи на уличных ребятишек, выраставших без присмотра родителей. Безмерно любопытные, лезут куда попало, дерутся, ссорятся, воруют друг у друга камешки из гнезда, норовят и яйцо чужое под себя подкатить. Адели не боятся людей, смертельно боятся самолета и очень любят музыку. Их несколько тысяч на Хасуэлле.

      Прошлой ночью мы связались с Петей одной веревкой, взяли шест – на льду появились трещины, можно нырнуть в океанскую воду – и тихонько пошли к островам. Час ночи, а мы вовсю фотографируем синие айсберги, снежных буревестников и хищных поморников. Пингвинам нас видно издалека. Один самый любопытный не выдержал и помчался навстречу. Бежит, покачиваясь, как старушка, машет крыльями-ластами. Так спешит, что падает на живот, и, как ладья, подгребая ластами, плывет нам навстречу по снегу. Доплыл, стал столбиком около самых сапог, вытягивает шею: кто вы такие? Посвистели – млеет от удовольствия. Явный холостяк – чистая рубашка, безукоризненно черный костюм. Его собратья сейчас сидят на яйцах и уже птенцов успели вывести. Перья у них испачканы, а этот держится гоголем и следом за нами бежит к острову.

      Среди пингвинов можно ходить и день, и два – не надоест. Ну хоть эта вот сцена. Самка сидит на яйцах. Яйца лежат в гнезде из мелких камешков. Заботливый отец-пингвин идет добывать эти камешки. Спускается вниз по уступу, с самым невинным видом идет мимо гнезд, смотрит по сторонам, щурится от низкого солнца.

      Но вот одна пингвиниха зазевалась, и в ту же секунду ворюга схватил клювом из-под нее самый хороший камень. И куда делась походка вразвалку – спешит, деловито взбирается по уступу, камень в клюве несет. Донес, положил подруге в гнездо. И пошел по своим делам – опять походка человека, решившего прогуляться. И невдомек воришке: пока он идет, из его гнезда тем же порядком таскает камни его же сосед.

      В каждом гнезде один-два беспомощных, покрытых бурым пушком пингвинчика. Матери отчаянно орут, когда подходишь к гнезду, и прикрывают малышей своим телом. Мы решили не беспокоить колонию, спустились с камней на лед. Любопытный холостяк тоже спустился.

      – Он?

      – Он.

      – Как назовем?

      – Назовем Парамоном…

      Сейчас, когда я пишу репортаж, Парамон сидит под столом и кусает мне сапоги. Сегодня вечером Парамон побудет на елке у нас, а на родной Хосуэлл отпустим его завтра.

      Идет последняя подготовка к новогоднему празднику. На плоской крыше кают-компании возвышается снежная баба. Геофизик Валентин Иванов оказался великим ваятелем. Уже сняты мерки со снежного человека. Летчики, помирая со смеху, шьют сейчас этой единственной в Антарктиде женщине бюстгальтер и модную юбку. Из всех домов в «елочный комитет» поступают сигналы: готова гирлянда лампочек, готовы свечи.

      – Получите конфеты, – сообщает начальник хозяйственной службы Александр Павлович Кибалин.

      Прижимистый обычно начальник пообещал под елку две дюжины бутылок шампанского.

      Но