Акулья гора. Игорь Винниченко

вал лагерными проститутками, увлекался философией, и часто оставлял свои комментарии в закрытой сети для обитателей мест заключения. Когда Стас вошел в кабинет, тот попивал кофе, искоса глядя на экран монитора.

      – Садитесь, Бельский, – сказал он, кивнув на кресло.

      И это тоже было знаком, потому что это кресло не предназначалось для заключенных. Когда Стас погружался в него, было ощущение, что он в салоне самолета готовится к длительному перелету.

      Оленин поставил свою чашку.

      – Вы таки дождались, Станислав Семенович, да? – спросил Оленин с улыбкой. – Каковы ощущения?

      – Неопределенные, – отвечал Стас сухо.

      – Да полно вам, – рассмеялся Оленин. – Вы оттянули, как я вижу, пятнадцать лет, и уверен, что каждый день вы мечтали об этом мгновении. Сбывается высокий смысл вашего ожидания.

      – Да, – вздохнул Стас.

      – Понимаю ваши трудности, – кивнул Оленин. – Мир катастрофически изменился, так что вам предстоит тяжкий период адаптации. Вы понимаете, о чем я?

      Стас только кивнул. Буквально неделю назад Оленин выступал перед заключенными с рассказом о том, как повесился инженер Квитко, который тоже отсидел много лет, и не принял нового мира. Лекция была посвящена правилам адаптации, но было ясно, что причин этого самоубийства сам Оленин так и не осознал.

      – Кстати, вы напомнили, – Оленин склонил голову. – Пятнадцать лет, это необычно много для нашей зоны. За что вам дали такой срок?

      Стас выдержал паузу. Конечно, супервайзер знал, за что ему дали такой срок, и потому этот вопрос был выходом на проходной тест.

      – Я участвовал в военных действиях, – произнес Стас.

      – Это я понимаю, – кивнул Оленин. – Мне непонятно, как вы уцелели? Как мне помнится, с вашим братом разбирались довольно круто.

      Стас опять выдержал паузу.

      – Наверное, – произнес он, – это было необходимым явлением.

      – Разумеется, – кивнул с улыбкой Оленин. – Только давайте не будем лукавить, Станислав Семенович. Ведь вы так не думаете?

      – Я стараюсь вообще об этом не думать, – сказал Стас.

      – Тоже правильно, – согласился Оленин. – Забыть о прошлом, это первое правило адаптации. Вы в каких войсках служили?

      – Я был полковым священником, – отвечал Стас.

      Оленин невольно рассмеялся.

      – Вы были священником?

      – Разве об этом не написано в моем деле?

      – Там вы названы политработником, – пояснил Оленин. – У этих чиновников сугубо схематическое мышление, и они не понимают разницы между священником и политработником. Жаль, что я не знал этого раньше.

      Стас только пожал плечами.

      – Вы так тщательно маскировались, – проговорил Оленин, глядя на него пристально.

      Стас вздохнул.

      – Что мне было маскировать? Я не прятался от ответственности.

      – Церковь сейчас в почете, – напомнил Оленин. – Почему они за вас не заступились?

      – Меня лишили сана, – сказал Стас.

      Оленин невольно усмехнулся.

      – Вот вам и ваша церковь, – сказал он. – Такие же чиновники перестраховщики, как и везде.

      – Нет, нет, – поспешил возразить Стас. – Меня лишили сана на законных канонических основаниях. Ведь, в конце концов, мне пришлось взять в руки оружие.

      – А, – Оленин поднял палец. – Так вы все же повоевали? И сколько крокодилов вы убили?

      Стас кашлянул.

      – Господин супервайзер, – произнес он осторожно. – Именование рептилидов «крокодилами» запрещено законом.

      – Ведь именно так называли их во время войны, не так ли?

      Стас помолчал.

      – Во время судебного разбирательства, – произнес он, – за мною не замечено очевидных преступлений. Во время боя я действительно стрелял, но вряд ли куда попал.

      Оленин наклонился вперед.

      – Так что вы теперь думаете о вашей войне? – спросил он.

      – Я стараюсь думать именно то, что рекомендовано нашими лагерными психологами, – отвечал Стас. – Что рептилиды принесли нам мир и процветание.

      Оленин некоторое время пристально смотрел ему в глаза, и вернулся к своей расслабленной позе.

      – Вот так и думайте, – сказал он. – Целее будете.

      Он щелкну пальцем по клавишам, и произнес:

      – Все, вы свободны, Станислав Семенович. Куда вы теперь направляетесь?

      – К двоюродной сестре, – сказал Стас. – У меня больше никого не осталось, но сестра согласилась принять меня. Я могу идти?

      – Разумеется, раз вы свободный человек, – улыбнулся Оленин.

      Стас поднялся, чувствуя облегчение после напряженного разговора. Но на полпути к двери Оленин его остановил.

      – Еще один вопрос, Станислав Семенович. Вы знаете, как ревниво относятся рептилиды ко всем этим вздорным