Гламурная невинность. Анна Данилова

что он чего-то недоговаривает.

      – Понимаешь, человек находится в шоке, он неадекватен, и с этим надо считаться. Кроме того, он любил эту девушку. Вопрос в том, любила ли она его, чем занималась в Саратове, какие отношения у нее были с теми людьми, с которыми она поехала на остров? Были ли еще люди на острове? Кто мог желать ей смерти? Кому она была опасна? Сама ли она поднялась на этот обрыв или ее кто позвал туда? Нужно непременно встретиться с этой девушкой, Таней, она соседка, может многое рассказать о жертве. Так что работы много…

      – Он слишком подробно рассказывал о том, как они познакомились, о театре, как будто сейчас это самое важное.

      – Во всяком случае, у тебя уже сложилось какое-то мнение об этой Наде, не так ли?

      – Ну да, она из богемной среды, вся семья – сплошные художники. Тоже неадекватный, надо сказать, народ. Не от мира сего. Мама подарила шаль, которую дочь носит из уважения, хотя не прочь от нее избавиться. Надя и сама рисовала…

      – Вот именно. Было бы нелишним посмотреть на ее работы, понять, чем жила она здесь, о чем думала, чего хотела от жизни… Хотя мне кажется, что она откуда-то приехала в Саратов… Надо будет обо всем расспросить Хитова.

      – Интересно, ее мать что-нибудь знает?

      – Думаю, что нет. Если только ей не сообщили официальные органы. Пора, кстати, позвонить Корнилову.

      Виктор Львович Корнилов, старший следователь прокуратуры, работал на агентство уже не первый год и получал за это определенный процент. Какие бы отношения ни складывались в последнее время у Шубина с Корниловым, все равно все оставалось на своих местах – агентству просто необходим был свой человек в прокуратуре, следователь же прокуратуры был не прочь подзаработать на параллельных делах. Исключение составляли мелкие гражданские дела, связанные с тайными поручениями, которые выполняли работники агентства для частных лиц без привлечения официальных органов.

      – Корнилов слушает, – услышала Земцова знакомый голос и не могла не улыбнуться. При всей кажущейся грубости и жадности, Корнилов до сих пор вызывал в ней уважение и симпатию. Наверно, это было связано с его высочайшим профессионализмом, а может, отчасти оттого, что, встречаясь с ним, она не могла без благодарности вспоминать свои первые шаги в агентстве. Крымов и Корнилов научили ее многому, и хотя она понимала, что люди меняются и что и Крымов предал ее, и Корнилов готов сделать это в любую минуту, все равно, и тот, и другой оставались пока еще для нее близкими друзьями. Она не хотела признаться себе в том, что имя Корнилова напрямую связано у нее с той порой, когда в ее жизни появился Крымов…

      – Виктор Львович, это Земцова.

      – Привет, радость моя! Как поживаешь? Что интересного скажешь? Говорят, Крымов прилетает?

      – Прилетает, но я звоню не по этому поводу…

      – А как же банкет? Неужели ты его не встретишь?

      – Думаю, когда его самолет приземлится в аэропорту, у трапа его встретит половина женского населения города, – горько усмехнулась Земцова. – Сами знаете. Не думаю, что он