Школьный роман, или Хроники нашего «В» класса с письмами и стихами. Татьяна Марч

же мы реагировали, когда среди прохожих стали встречаться девушки, одетые в брюки (это было самое начало 70-х годов). Я тоже кричала что-то дурацкое наравне со всеми и кидала камни, пока однажды Лёшка Герасименко вдруг не стал участвовать в общей забаве, а сказал мне как-то задумчиво: «Ты ведь тоже будешь брюки носить, когда вырастешь». Я немедленно со всей горячностью ответила, что этого никогда не будет, абсолютно уверенная, что Лёшка сейчас безнадёжно ошибается. Через год? два? у меня появились мои первые, мягко-оранжевого цвета расклешённые брюки…

      … Что-то я отвлеклась, я же всё-таки про любовь решила написать. Ну, так вот.

      Как-то ко мне зашел Костик, – тот, что жил этажом ниже, – мы болтали, как всегда, и вдруг Костик ни с того ни с сего выдал: «Танька, а я тебя люблю». Хоть в одиннадцать, хоть в двадцать, тридцать, сорок один – это одинаково до беспредельности неловко, когда тебе нечем на эти слова ответить. Я, наверное, покраснела, и стала говорить про то, что он, Костик, у меня на третьем месте, а на втором – Лёшка Герасименко. Костя всё же выпытал у меня, что на первом месте – Вовка.

      Знойным летним днём мы с мальчишками сидели у дома, заморенные после игры. Разговор шёл лениво. «Пацаны, а я знаю, кого Танька любит!», – вдруг выпалил Костик и предусмотрительно отскочил от меня подальше. Заставить его замолчать мне, конечно, не удалось. «Вовка, а тебя Танька любит!!!» Реакцию пацанов детально описывать смысла нет, и так всё понятно. Как же густо покраснел Вовка! Он ничего не сказал и продолжал окаменело сидеть. Я с независимым видом чего-то заявила в ответ, конечно, но ситуацию это не спасло. Ох, и злилась я на Костю! Запомнился мне этот случай как один из тех уроков, после которых мы, взрослея, становимся всё менее и менее доверительными со своими собеседниками, даже близкими.

      Хотя, надо сказать, дружба наша с Костей сохранилась. Человек-то он был добрый, мягкий, самый, пожалуй, домашний из всей нашей ватаги. Сейчас он работает редактором районной газеты в Подмосковье, у него замечательная жена и двое детей, и недавно у нас с ним произошла очень задушевная встреча. Мы увиделись через тридцать лет после расставания в семнадцать. Костя всё такой же – мягкий и очень добрый человек. Лёшка Герасименко стал военным лётчиком, и только про Вовку я ничего не знаю…

      Вообще, первый в своей жизни цветок «от мужчины» был от Кости. Мне исполнилось десять лет, и он принёс мне розу. О, это не та нынешняя роза, что привезена из Голландии и продаётся в любое время года, причём круглосуточно, чуть ли не на каждом перекрёстке городской улицы! Это роза, подаренная в снежном марте на Сахалине в самом начале 70-х! Одна-единственная, любовно выращенная на подоконнике Костиной бабушкой.

      …Я стояла в тёмной спальне, смотрела на светящиеся окна Вовкиного дома и, сложив руки, просила кого-то, чтоб Вовка полюбил меня. Зачем-то пыталась выжать из себя слёзы, но плакать никак не хотелось и не получалось, и мой несентиментальный «К» отдельно от меня насмешливо это констатировал. Мне было двенадцать.

      Из