Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам. Эдуард Филатьев

кому нестерпимо и тесно,

      знай: / ему —

      царство моё небесное».

      Этот «человек» (как и Иисус из «Нового завета») обещает тем, кто пойдёт за ним, землю обетованную:

      «Где? / На пророков перестаньте пялить око,

      взорвите всё, что чтили и чтут.

      И она, обетованная, окажется под боком —

      вот тут!»

      Во втором варианте «Мистерии» (переделанной в 1921 году) «Человек просто» превратился в «Человека будущего». Он (идущий по счёту десятым в списке действующих лиц) представляет себя так:

      «Я видел тридцатый, / сороковой век.

      Я из будущего времени / просто человек».

      Никаких заоблачных царств этот человек уже не предлагает, он прямо говорит:

      «Всякий, / кому нестерпимо и тесно,

      знай: / ему – / царствие моё,

      земное – не небесное».

      А во вступлении к поэме «Во весь голос», написанном в 1930 году, поэт уже самого себя представил человеком, способным перемещаться во времени:

      «Слушайте, / товарищи потомки…

      Я к вам приду… / через хребты веков

      и через головы / поэтов и правительств».

      В «Бане» как раз и описывается прибытие этого посланца (или, если точнее, посланницы) будущих веков в век двадцатый. А появляется прибывающая из грядущего Фосфорическая женщина из «машины времени», созданной умельцами XX века.

      О машинах времени написано множество книг. Но, пожалуй, впервые начальные буквы названия этого фантастического аппарата повторяют инициалы автора: Машина Времени – Маяковский Владимир.

      В последнем действии пьесы звучит «Марш времени» (те же заглавные буквы – М и В), в котором многократно повторяется:

      «Время, вперёд!..

      Вперёд, время!»

      И здесь слова начинаются с тех же букв, что имя и отчество поэта: Владимир Владимирович.

      Иными словами, получается, что Маяковский отождествил «машину времени» с самим собой.

      А кто создал этот удивительный аппарат?

      Изобретатель Чудаков.

      Кто является прототипом этого персонажа? Почему ему дана именно такая фамилия?

      Подобные вопросы Маяковскому задали во время обсуждения «Бани» в клубе Первой Образцовой типографии. Поэт тогда ответил:

      «– Я выступал на съезде изобретателей и знаю, что изобретатель действительно, прежде всего, чудаковатый человек».

      Ответ довольно убедительный. Но снова (как очень часто у Маяковского) весьма уклончивый.

      А о «чудоковатости» одного вполне конкретного «изобретателя» Владимир Владимирович заявил за семь лет до написания «Бани». Заглянем в автобиографические заметки «Я сам». Там есть главка, которая называется «Бурлючное чудачество», а в ней говорится, как Давид Бурлюк заставлял юного Маяковского писать стихи. Далее – в главке «Прекрасный Бурлюк» – сказано:

      «Бурлюк сделал меня поэтом».

      То