Рукопись, написанная кровью. Анна Данилова

с готовым переводом на русский…

      – Она была любовницей Андрея Викторовича?

      – Все предполагают это, но никто ничего не знает конкретно. Она даже за зарплатой не приходила, хотя в штате числилась.

      – Вы не могли бы описать хотя бы один день, когда она появлялась здесь. Что она делала, с кем общалась, о чем говорила?..

      – Ни с кем не общалась, заходила лишь к Андрею Викторовичу, но они никогда не запирались, если вы это имеете в виду… Я сколько раз приходила к нему, приносила документы на подпись; войду: они сидят друг напротив друга и о чем-то тихо беседуют. Иногда она приходила с одним человеком, очень важным господином – Берестовым Игорем Николаевичем.

      – Депутатом?..

      – Да, он теперь в Думе, в Москве, но когда приезжает в С., всегда навещает нашего Андрея Викторовича.

      – А какие у вас отношения были с Мариной Бродягиной? Что вы вообще можете рассказать о ней как о человеке?

      – Она раздражала меня. Всем. Прежде всего своей высокомерностью и манерами, унижающими человека. Ко мне лично она относилась хуже, чем к уборщице…

      – В чем это выражалось?

      – Да один ее взгляд чего стоил! Когда она приходила, в офисе сразу же начинало пахнуть ее духами, все мужчины слетались на этот запах, никто не мог пройти мимо нее и остаться равнодушным, но вот чтобы ей кто-нибудь нравился – такого я не замечала, и думаю, что с Андреем Викторовичем у нее были просто деловые отношения, не больше.

      – Откуда такая уверенность?

      – Он сам мне об этом говорил, – Лариса покраснела и страшно смутилась своих же слов.

      – У вас с ним… близкие отношения?

      – А разве это имеет какое-то значение? Тем более что мы это почти и не скрываем, ведь я родила ему сына, мальчику уже два года… – это прозвучало как вызов.

      – У вас сын? Вы так молодо выглядите… Честно признаться, я удивлена. Можно себе только представить, как вы ревновали его к Бродягиной… – Юле, для которой чувство ревности было сродни болезни, омрачившей всю ее жизнь, вдруг стало жаль эту совсем еще юную, но уже успевшую стать матерью секретаршу Ларису – любовницу своего шефа. Безусловно, такая беспринципная и этим опасная женщина, как Марина, не могла не вызвать в Ларисе острое чувство ненависти.

      – А вы-то сами видели ее?

      – Только на фотографиях…

      – Вы бы увидели ее живую, яркую, красивую, надменную, знающую себе цену… Когда она приходила, мне казалось, что моя кожа тотчас покрывается струпьями, а тело перестает подчиняться мне. На ее фоне я превращалась в болезненно закомплексованную уродину и даже к Андрею в кабинет старалась входить лишь в случае крайней необходимости. Я, конечно же, боялась войти и увидеть нечто такое, чего мне не положено было видеть. Но они не запирались, а потому поводов для каких-то там разборок или вопросов у меня как будто бы не было, вы меня понимаете?

      – Лариса, но вы должны же были хотя бы догадываться, что связывает Бродягину и вашего Андрея, кстати, как его фамилия?..

      – Шалый.

      – Шалый и Бродягина.