Парик для дамы пик. Анна Данилова

это было нетрудно, поскольку его-то бывшая жена вытворяла и не такое. Ныне она жила в Париже и воспитывала с очередным мужем, теперь уже французом, Лешкиного ребенка…

      – Здесь не может быть ошибки?

      – Нет. Хрестоматийный половой акт. С элементами насилия, поскольку… вот, взгляни сюда, видишь эти синяки? Они весьма характерны для изнасилования. Собираюсь отправить в лабораторию образец спермы, частички кожи, которую нашел под ногтями этой дамы. Она царапалась, кусалась, взгляни, видишь, вот здесь кровоподтек – она прикусила свою губу. Совсем свежий след от ее же переднего резца. Хотя, – тут он сделал паузу, рассматривая тело. – Синяки от пальцев разного оттенка, и некоторые из них, те, что посветлее, могли появиться раньше на день или два. А вот эти появились недавно…

      – Что еще ты можешь мне рассказать о ней?

      – Что она не ужинала, только обедала. Курица, рис, яблоки. Еще немного красного вина. Самая малость.

      – Ее удушили руками?

      – Да. Ты же сама видишь следы от пальцев.

      – Снова пальцы? Какие же мерзкие эти пальцы!

      – Да, пальцы… Все как по книжке, картинка почти учебная.

      Юля содрогнулась, глядя на потемневшие оттиски пальцев на шее Пресецкой.

      – Когда наступила смерть?

      – Тринадцатого октября приблизительно между девятнадцатью и двадцатью часами.

      – Хорошо. Я тебе еще позвоню…

      Она вышла из морга весьма озадаченной. Чего-чего, а этого она не ожидала! Оказывается, Зоя была беременной. Интересно, как отнесется к этой новости Ирочка Званцева?

      Она вернулась домой и уже с порога почувствовала запах гренок. Наташа приготовила ее любимый завтрак.

      – А Иры нет. Она тебя не дождалась, сказала, ей надо во что бы то ни стало найти Пресецкого. Якобы он должен ей какие-то деньги.

      – Пусть ищет. – Юля набрала номер Корнилова. – Виктор Львович? Это Земцова. Мне необходимо побывать на месте преступления. Вы можете мне это устроить?

* * *

      С Александром Пресецким она столкнулась в подъезде дома, где жила и была убита его бывшая жена. Он сидел на лестнице, обхватив руками голову. Высокий худой мужчина в помятом, хотя и довольно дорогом плаще. Черный зонт валялся возле его ног. Копна каштановых волос блестела при свете тусклой желтоватой лампы.

      Он выдал себя сам. Едва Юля остановилась перед дверью, достала связку ключей с брелоком в виде неровного кусочка малахита, одолженную ей Корниловым, и собиралась открыть дверь, как услышала:

      – Впустите меня туда, – взмолился он, тяжело поднимаясь со ступенек и глядя в Юлины глаза с видом раненого зверя. – Впустите. У меня были ключи, но они куда-то подевались… Я их обязательно найду, но сейчас мне необходимо туда войти… Она там, я знаю… Она ждет меня…

      – А откуда вы знаете…

      – Я знаю, – он не дал ей договорить, – что вы не к соседям, а к ней… Ходите все, вынюхиваете, а потом дело закроете и никого не найдете. Вы не обижайтесь, но именно так все и будет.

      – У меня разве на лбу написано, что я из милиции? – поинтересовалась она, хладнокровно отпирая дверь и впуская