Соло на раскаленной сцене. Ирина Градова

и прикрыла рот рукой.

      Какая же она идиотка, могла бы догадаться! Впервые оказавшись в доме Стаса и познакомившись с его родителями, она приняла их за его бабушку и дедушку. Ее собственному отцу тогда было лет сорок восемь (и это при том, что у нее еще есть старшие брат и сестра), а им, даже на ее подростковый взгляд, под шестьдесят. Стасик был поздним ребенком и потому таким любимым. Выглядели Бессоновы великолепно, несмотря на возраст. Профессии обязывали: Ольга Петровна преподавала в консерватории вокал, а Денис Емельянович работал в музыкальном театре художником-постановщиком. В высшей степени интеллигентная семья, и Рите нравилось у них бывать. Там в отличие от ее собственного дома, где к детям предъявлялись завышенные требования и царили казарменные порядки, установленные главой семейства, обстановка была доброжелательной, полной любви и заботы. Бессоновы радовались, что у их замкнутого, тихого мальчика появилась подруга.

      – Как это случилось, Стасик? – спросила Рита, придя в себя от потрясения. – Когда?

      – Рак. У мамы. А папа умер на работе, прямо во время репетиции. Все произошло в один год… В тот, когда я поступил в консерваторию: мама – в сентябре, папа – в марте.

      – Но почему ты не написал, не позвонил?

      – Да я вообще не думал, что ты меня помнишь.

      – Как ты мог так думать?

      – Но что бы ты сделала, даже если бы знала? – пожал плечами Стас.

      Они немного помолчали над остывающим кофе. Подошел официант поинтересоваться, не желают ли гости еще чего-нибудь.

      – У вас есть коньяк? – спросила Рита.

      – Армянский или французский?

      – Армянский хороший?

      – «Арадис». – Официант и бровью не повел. – Семилетней и двадцатиоднолетней выдержки. Какой предпочитаете?

      – Давайте семилетней!

      – Бутылку или бокалы?

      – Боюсь, бутылку мы не одолеем. Пусть будет два бокала.

      – Сию минуту.

      – Давай, что ли, за помин души твоих родителей? – сказала Рита, поднимая пузатый бокал. – Пусть земля им…

      Она махнула сразу половину, Стас же едва пригубил и поставил бокал на стол.

      – Значит, ты остался в Волгограде совсем один? – спросила она. – Без поддержки?

      – А я и не остался. Что мне там было делать?

      – А консерватория?

      – Перевелся в Москву. Я всегда хотел учиться в московской консерватории, но как было оставлять маму с папой одних? Они бы не возражали, но сама понимаешь… Так что диплом я получил в столице.

      – А потом, значит, вернулся домой?

      – Надоела Москва. Там такой бешеный ритм, что дышать не успеваешь.

      – Некоторым нравится.

      – Но не мне. Я устроился в отцовский театр, стал работать по специальности, писал музыку к спектаклям. А потом Мирский меня выцарапал в Питер.

      – Погоди, но как так получилось? Разве вы были знакомы?

      – В том-то и дело, что нет. Смешно получилось, честное слово!.. Ой, долго рассказывать.

      – А я не тороплюсь.

      Рита