Вспомни обо мне. Анна Данилова

онемевшими губами Таня, испытывая странное чувство невесомости, шока.

      «Вера», слегка отодвинув манжету жакета, взглянула на маленькие часики и ответила. И вот тогда Таня облегченно вздохнула: Женщина не узнала ее. А ведь если бы это была действительно Вера, она не смогла бы не узнать свою приятельницу, и не только поздоровалась бы, но и остановилась, чтобы поговорить… Но эта была чужой.

      – Извините, я не могла вас видеть… где-то? – Все равно не сдавалась Таня, представляя себе, как она пересказывает эту историю Концевичу, как описывает все детали встречи. Ей хотелось собрать как можно больше информации.

      – Не знаю… – несколько рассеянно ответила женщина. – Может быть…

      – В больнице?

      – Может… – Двойник Веры развел руками.

      – Извините… – Таня отошла в сторону, совершенно смущенная.

      Рассказать кому – не поверят…

      Она незаметно достала телефон и сделала несколько снимков – насколько позволяла ситуация. Сбоку, со спины… Ну не могла же она направить объектив прямо на женщину и сделать снимок анфас… Хотя… Почему бы нет? И она, внезапно осмелев, догнала женщину и сфотографировала ее – близко, крупным планом… После чего, боясь взглянуть на нее, бросилась вон, к выходу…

      5

      Целый день он находился под впечатлением ночного разговора с Леней Охрименко, а вечером к нему заявилась чета Маевых – Олег и Татьяна, друзья семьи. Анатолий только что вышел из ванной комнаты, был в халате, красный, распаренный, утомленный… Увидев Олега, он сразу почему-то понял, что что-то случилось. После смерти Веры они заходили к нему изредка и всегда ненадолго, словно отдавали дань вежливости – не больше. Татьяна же, обычно разговорчивая, активная, выглядела на этот раз подавленной, даже больной.

      – Ужасно рад, что вы пришли… сто лет вас не видел… Ну, заходите же!

      Он хотел казаться обрадованным этой встречей, даже веселым, но у него даже рот не слушался и улыбка, он это чувствовал, не получалась. Со стороны, как ему казалось, эта улыбка скорее напоминала судорогу…

      – У меня есть отличный куриный рулет… Жаль, что я не успел приготовить ужин, только картошки начистил…

      – Толя, не суетись, я сама пожарю картошку, – сказала Татьяна, раздеваясь. – На улице так противно холодно, дождь со снегом… Да и весной совсем не пахнет…

      От них пахло дождем, да и лица были влажными, не говоря уже о промокшей одежде.

      – А еще у меня есть коньяк… Как хорошо, что вы пришли… Нет, на самом деле, я ужасно рад… Посидим, согреемся… Я хоть и принял горячий душ, все равно чувствую себя как-то неуютно… Вы только подождите, я пойду переоденусь…

      Он вернулся в домашних широких брюках, теплой толстовке, с высушенными феном волосами. Татьяна уже нарезала картошку, на сковороде шипело масло…

      – Вы прямо жизнь вдохнули в мою холостяцкую берлогу… Таня, какая же ты молодец…

      – Да брось, Толя… Картошка же