Украденное счастье. Олег Рой

Анне, что я симпатичный и у меня красивый профиль. Я весь вечер сегодня пытался рассмотреть в зеркало свой профиль, но у меня ничего не получилось. Тогда я взял второе зеркало, маленькое, чтобы посмотреть сразу в два, но тут в комнату пришла тетя Ганна и спросила, что я делаю. И мне почему-то стало стыдно.

      5 мая 1949 года

      Вчера мы с отцом ходили в порт гулять. По дороге он показал мне домик на берегу, где когда-то, кажется, в 1911 году, бывал писатель Франц Кафка. Отец очень любит книги Кафки, и я тоже несколько раз пытался читать произведения этого автора, но, наверное, мне еще рано. Во всяком случае, я почти ничего не понял.

      14 октября 1949 года

      Сегодня умер отец. Не могу ничего писать.

      20 января 1950 года

      В школе нам задали написать сочинение на тему «Воспоминание детства». Обычно я не слишком силен в сочинениях, и вообще я больше люблю математику. Но сегодня у меня получилось хорошо. Учитель похвалил меня, а я даже решил переписать свое сочинение в дневник. Вот оно:

      «Я отчетливо вижу себя в возрасте примерно трех лет – в синих рейтузах, в синенькой курточке с матросским воротничком и берете с большим помпоном. Мои глаза удивленно глядят на мир, где все живет и движется. Маленькая песчаная горка кажется мне Альпами, заросли лопухов – джунглями, а серый гусь, прогуливающийся у ворот, – невиданным чудовищем с длинной-предлинной шеей.

      Но больше всего меня интересует колодец. Он уже давно манит меня, несмотря на запреты взрослых. Они говорят, что там живет страшный-престрашный волк. Волк тащит к себе в колодец непослушных маленьких детей и там их съедает.

      Но я-то тут при чем, ведь я уже большой! Во всяком случае, мне так кажется.

      Мне очень страшно и в то же время очень любопытно. Так хочется хоть одним глазком увидеть ужасного волка!

      И вот наконец подходящий момент. Взрослые увлеклись разговорами (им только дай поговорить!), а я потихоньку сбегаю с крыльца и, озираясь, вприпрыжку мчусь прямиком к колодцу.

      Я еще раз оглядываюсь – не заметили ли мое отсутствие – и, ухватившись руками за край сруба, лезу по трухлявым бревнам вверх. Вот голова моя уже у заветной цели. Распластавшись животом на бортике колодезного окна, я свешиваюсь и жадно смотрю вниз. Но никакого волка там нет! Только блестящая серая вода и мое смутное отражение в ней. Может, волк спрятался под водой?

      Тут я слышу такой родной, до боли знакомый и ласковый голос моей мамы Марианны: «Анрэ, Анрэ…» Я тут же забываю и о волке, и обо всем на свете, сползаю вниз, на землю, и бегу к матери.

      Она встречает меня на крыльце, подхватывает на руки, прижимает к себе и покрывает поцелуями, тихо приговаривая что-то, и я готов заплакать от звуков дорогого голоса, от ее запаха и тепла родного тела…

      Позже, когда я уже вырос, мои тетки много раз рассказывали, что в тот момент все страшно испугались за меня. Мама чуть не закричала от страха, но отец зажал ей рот рукой и сказал вполголоса: «Тише, не кричи! Ты можешь напугать его своим криком, и тогда он сорвется и упадет. Позови его спокойно,