Точка перехода. Роман Злотников

насмешливо пробормотал он, после чего открыл ящик стола, небрежным жестом смахнул туда бриллианты и повернулся к Михаилу: – Ну?

      – Что?

      Седой усмехнулся:

      – Судя по выражению лица, у тебя к нам есть какие-то вопросы. Задавай.

      Михаил нахмурился. Все эти дни он мучительно размышлял над тем, стоит ли вновь встречаться с Седым. Было сильное желание отдать бриллианты и навсегда распрощаться. Он даже поругался с Черным, утверждавшим, что ни в коем случае нельзя прерывать контакт. Потому что во время разговора с Седым у него все время присутствовало ощущение, что тот издевается над ним. Ну, как Лохматый – один пацан из их дворовой компании школьных времен – издевался над мелкими детишками, заставляя их выговаривать всякие сложные слова типа «децементация» или «дизоксирибонуклеин». И где только Лохматый их брал-то? Михаил и сам их выговаривал с трудом, но тогда от него это не требовалось. А вот если мелюзга не выговаривала – Лохматый отвешивал им «леща». И Миша ржал над мелюзгой вместе со всеми.

      Так вот Михаил в разговоре с Седым чувствовал себя кем-то типа той мелюзги во время общения с Лохматым. Причем даже по поводу «леща» он был не очень уверен. Вроде как ему никто не отвешивал, но кто его знает, как оно на самом деле…

      – Зачем ты мне все рассказываешь?

      Седой откинулся на спинку кресла, и оно жалобно скрипнуло.

      – Знаешь, правильный вопрос не зачем, а почему.

      Михаил озадаченно нахмурил лоб:

      – Это как?

      – Понимаешь, мы рассказываем тебе это по своим собственным причинам. И если бы имели возможность этого не делать, то, можешь быть уверен, мы бы этого не делали.

      Михаил несколько мгновений переваривал полученную информацию, затем осторожно поинтересовался:

      – А чего за причины-то?

      Седой вздохнул:

      – Ты уверен, что тебе хочется это знать?

      – Ну да.

      – Разговор получится долгим.

      – Да я не тороплюсь никуда. Танька сегодня с матерью к тетке поехала, в Тверь. Вернутся поздно. А дома мамка постирушку затеяла. Я ей только мешаться буду.

      Седой усмехнулся:

      – Ну, тогда конечно… Хорошо, слушай. – Он задумался. – Ты понимаешь, что ваша цивилизация развивается по технологическому пути?

      Михаил озадаченно почесал ухо о плечо. Седой понимающе кивнул:

      – Ладно, начнем немного по-другому. Ты знаешь, что твоему телу присущи некоторые способности. Ты можешь видеть, слышать, ходить, поглощать и перерабатывать некий набор продуктов от овощей до мяса, более-менее комфортно существовать в неком диапазоне температур – от где-то градусов восемнадцати по Цельсию…

      – По чему?

      – По Цельсию – это фамилия того ученого, который изобрел шкалу градусника, которой вы пользуетесь.

      Михаил непонимающе качнул головой:

      – Мы пользуемся? А что, есть и другие?

      – Ну да, причем даже у вас американцы и британцы, например, используют шкалу Фаренгейта, а при научных исследованиях чаще используют шкалу Кельвина.

      Михаил