Нефть в обмен на девушку. Алексей Валентинович Митрофанов

важно, что сюда его прислал Вождь отстаивать интересы Партии, важно в любой ситуации оставаться свободным человеком. То есть самим собой.

      Потом в пустом зале, где Филатов с аппетитом завтракал, появился взволнованный Кеган. Беспокойно озираясь по сторонам, он сообщил, что договорился с Камелем и со дня на день, как только будут согласованы технические подробности, собирается ехать домой. Самое сложное, по словам Кегана, было не столько купить оборудование и расходные материалы, сколько привезти его в Ирак. Филатов пообещал приятелю всяческую помощь, пожелал удачи и попросил держать в курсе событий.

      «С этими долларами Саддам хочет убить сразу двух зайцев, а лучше сказать – Микки-Маусов: и врагам сделать гадость, вбросив на рынок изрядное количество фальшивой валюты, и деньгами на жизнь разжиться. Вы мне, мол, не даете нефть продавать за ваши доллары, так я их себе сам нарисую и у вас же все, что мне надо, куплю!»

      Днем Филатов составил подробный отчет о переговорах. Теперь он был готов к любому повороту событий и пребывал в отличном расположении духа. Это не осталось не замеченным приехавшим ближе к вечеру Аббасом. Он подозрительно посмотрел на Филатова и задумался.

      – Как хорошо, что ваш исторический музей работает по ночам, – сказал Филатов, когда они садились в машину.

      – По ночам? – опешил Аббас. – Почему вы так решили?

      – Так мы ведь сейчас туда едем?

      – Вы ошиблись, господин Филатов, – холодно ответил Аббас и отвернулся.

      Филатов откинулся на кожаную спинку и стал любоваться мелькающим между домов багровым закатным солнцем. Редкие машины не мешали их безостановочному движению, и вскоре центр Багдада остался позади. Филатов понял – они едут совсем не туда, где встречались с Саддамом в первый раз. Впрочем, это нисколько его не удивило – Саддам мог принять его в любом из своих многочисленных дворцов и резиденций. Говорили, что он даже не спит два раза подряд в одном месте, опасаясь коварного ночного покушения.

      Когда они выехали из города, стрелка спидометра, перевалив отметку сто, поползла вправо. Аббас молчал, Филатов смотрел в темное окно и вспоминал ничем не примечательный подъезд старого дома в Хамовниках, где на последнем, пятом этаже за гулкой железной дверью его каждый четверг ждет два часа безмятежного покоя.

      «Если все закончится нормально, – пообещал себе Филатов, – как вернусь в Москву, сразу туда поеду!»

      Потом в темноте, справа от дороги, появился огонек. Он становился все больше и больше, пока не превратился в ярко освещенный белый забор с глухими железными воротами. Судя по всему, это был очередной дворец Президента. Машина въехала внутрь, однако никто не побежал с ней рядом, как было в прошлый раз. И это показалось Филатову странным.

      «Может, никакой это не дворец, а совсем наоборот? – подумал он, озираясь. – Сейчас заломят руки и в подвал! Назначат американским шпионом, выбьют показания, а потом инсценируют самоубийство раскаявшегося предателя. Или