Агония. Кремлевская элита перед лицом революции. Александр Скобов

что в новую редакцию российской военной доктрины не вошел уже разрекламированный тезис о возможности применения первыми ядерного оружия в локальном конфликте, многие вздохнули с облегчением. Действительно, в Кремле возобладало понимание, что с повышением ставок и шантажом лучше не пережимать. Эта игра ускоряет процесс осознания как элитами, так и общественностью Запада реальности угрозы и с какого-то момента заставляет мобилизоваться для отпора. Однако более важными мне представляются в этой «новой редакции» два момента, отмеченные Лилией Шевцовой. Начну со второго. Это, как пишет Шевцова, «готовность к военному ответу даже на невоенные угрозы существующей власти».

      Действительно, к внешним военным опасностям доктрина прямо относит «установление в государствах, сопредельных с Российской Федерацией, режимов… политика которых угрожает интересам Российской Федерации». К внутренним военным опасностям отнесена «деятельность по информационному воздействию на население… имеющая целью подрыв исторических, духовных и патриотических традиций в области защиты Отечества». Стирание грани между военными и невоенными средствами борьбы находит обоснование в описании характерных черт современных военных конфликтов: это «комплексное применение военной силы, политических, экономических, информационных и иных мер невоенного характера, реализуемых с широким использованием протестного потенциала населения и сил специальных операций».

      Александр Гольц успокаивает читателя тем, что в доктрине не ставится последняя точка, к которой, казалось бы, все и должно привести: там не говорится прямо об использовании вооруженных сил внутри страны против протестующих. На мой взгляд, суть в другом. Доктрина фактически описывает ту самую гибридную войну, которую Путин ведет в Украине. Считая любые протестные движения в принципе лишь инструментом внешнего противника, им же и созданным, кремлевские стратеги обосновывают собственную претензию на право инспирировать и разжигать конфликты во «вражеских» странах, подпитывать их своим оружием, участвовать в них своими «силами специальных операций».

      А вот теперь пора перейти к первому отмеченному Шевцовой моменту. Он наиболее важен. В доктрине официально закреплена идея ценностного характера конфликта между Западом и Россией. Этот тезис венчает собой целую серию программных высказываний кремлевского пахана последнего периода. И про особый генетический код русского народа, и про разрушение американцами системы сдержек и противовесов эпохи первой холодной войны, и про границы культурно-исторических материков. И так далее и тому подобное.

      Все эти высказывания уже неоднократно анализировались и комментировались. Многие изумлялись тому, что режим путинской клептократии превратился буквально в антикварную лавку самых мракобесных идей самых зловещих исторических деятелей. Он с жадностью набрасывается на каждую такую очередную идею или концепцию, найденную им в чулане истории.