Тайна Тамплиеров. Серж Арденн

по крайней мере, здесь, на грешной земле, если Господь позволяет осудить и казнить невинных? Значит, вмешательство Святого провидения не способно спасти от человеческих пороков и ошибок, не в силах защитить безгреховных, не в силах восстановить справедливость. Отчего же тогда мы несчастные обращаемся к Всевышнему, уповая на него? Чем заблудшие души убийц отличаются от их жертв если и те и другие взывая к Небу не получают ответа и не в праве рассчитывать на прощение?

      Нас не слышат, не желают нам помочь, и это единственная истина, которая имеет право на существование.

      Но таким образом нас обрекают на самостоятельное принятие решений, а значит вынесения приговора своей жертве – казнить или помиловать. Ведь Небо глухо, оно молчит. Чем же, извольте мне ответить, я хуже судебных чиновников, заседателей парламента которые имеют право судить людей по законам ими же придуманным. Ими же – людьми! Такими же людьми как я, не лучше, не хуже.

      Ведь когда-то, даже при самых мучительных терзаниях, я не поддавался мыслям о насилии. Не поддавался ни при каких обстоятельствах, даже под влиянием отчаяния и дурных советов, которые нам порой нашептывает наше же безрассудство. Но мои сомнения развеялись в тот миг, когда я на собственной шкуре ощутил горькую человеческую несправедливость. «Несправедливость» – чей грозный неумолимый бич, сверкающий в руках Сатаны; чьё присутствие и влияние на обществе, как раз, не вызывает сомнений; рассекающий острым хвостом человеческие судьбы, превращая целостное счастье в осколки горя и скорби. И вот теперь, по прошествии стольких лет, в течение которых я не брезговал по любому поводу обагрить свои руки кровью, я могу с уверенностью заключить – несправедливость порождает несправедливость, насилие порождает насилие. А это значит, что человек, претерпевший любое бедствие, может тем же ответить человечеству. И пусть я закончу свои дни в руках палача, здесь на Гревской площади, я не отступлюсь от своих убеждений, и не изменю своим принципам. Я имею право наказать виновного, пусть даже это вызовет порицание у человечества. Ибо я есть закон, и я есть палач, и мне, если Небо отказывается рассудить, решать, кто виновен, и какой кары заслуживает. А смерть, это всего лишь смерть. И как кажется, сказал кто-то из великих – «Смерть есть даже в Раю²».

      Погруженный в эти скорбные раздумья, которые вели лишь к неудержимому желанию вершить чужие судьбы посредством карающего меча, он поднял голову и увидел башни Нотр-Дам, окутанные серой мглой. Мужчина направился к набережной, и, миновав мост, очутился на острове Сите, прямо перед величественным собором, раздавленный могуществом архитектурного шедевра. Он поднял голову. Капли дождя били в лицо, не в состоянии прервать мрачных рассуждений. «Церковь. Люди в рясах и мантиях выстроили целую империю, целью которой является подчинение человека власти Божьей. Но ведь эту власть представляют сами, же люди. Они же рассказывают нам, чего хочет Всевышний, принуждая выполнять Его волю, волю которую нам диктуют священники. Принуждают кострами, отлучениями,