Прииск «Безымянный». Виталий Гадиятов

ты молодец! – молодой человек первый раз за всё время услышал похвалу Сенькина. – Теперь мы с голоду не умрём. Можно продержаться только на одной рыбе, а тут ещё и брусники полно.

      – Значит, хариус никуда не ушёл, здесь и будет зимовать, – со знающим видом сказал подполковник Свиридов. – Обычно до сентября он скатывается вниз по течению и стоит в глубоких ямах. Стало быть, река не мелкая и хватает корма.

      После еды настроение поднялось, заговорили о последнем переходе и как-то незаметно вернулись к пролетевшему самолёту.

      – Надеяться надо только на себя, – сказал майор. – Больше никто сюда не полетит, да и зачем? Раз лётчики увидели наш разбившийся Ли-2 и никого вокруг – стало быть, всё ясно: все до единого погибли. – После недавнего срыва он пришёл в себя и пытался как-то оправдать своё поведение. Но всё же иногда казался странным. – Сейчас люди у нас не в цене, – продолжал майор. – Вон их сколько на Колыме: все лагеря забиты, а их всё везут и везут. Как будто вся страна – одни политические, бандиты и шпионы. Откуда их столько взялось? Вроде ничего у нас не изменилось, а заключённые только добавляются. Поговоришь с каким-нибудь поселенцем – вроде бы нормальный человек. Спрашиваешь, за что сидел, а он и сказать-то толком ничего не может, получается, ни за что человека посадили. Статью пришили – и на Колыму, а тут он бесправный, его используют вместо дармовой рабочей силы. Эх, дела! – Он тяжёло вздохнул. – Это все Берия! Это он народ уничтожает. Вот кто наш главный враг…

      – Что ты мелешь? – бросил Свиридов. – При чём тут Берия? На Колыму отправляют врагов народа. Среди них есть шпионы, диверсанты, националисты и прочий контингент – это люди, занимавшиеся антисоветской деятельностью и подрывавшие советский строй. Эх, майор, до чего ты докатился! Несёшь голимую антисоветчину. Лучше придержи язык за зубами. Услышал бы твои бредни кто-нибудь дома, сразу закатили бы пятьдесят восьмую и под фанфары ты загремел бы на нары. И не боишься? – спросил он, с живым интересом посматривая на майора.

      – А чего мне бояться? Нас всё равно никто не слышит, кругом тайга. Разве что медведь подслушает.

      – Ошибаешься: у нас везде есть глаза и уши, о каждом всё известно. И о тебе соответствующие органы тоже знают. Если не прекратишь, я сам доложу по инстанции о твоих антисоветских разговорах. Будешь знать, как болтать языком.

      – Да ладно тебе, подполковник, спустись на землю, – с иронией в голосе сказал майор. – Мы, может, последние часы доживаем на этой земле, а ты всё блюдешь честь мундира, беспокоишься о партийных устоях. Оглянись вокруг, ведь на свете есть иная жизнь и люди там живут по-другому, не чета нам, а ты её боишься – эту жизнь, боишься как чёрт ладана, и других туда не пускаешь. Ведь сам небось откуда-нибудь из деревни, где царили другие порядки. Тебя же дома не учили так жить, как ты живёшь. А ты что делаешь? Мирных людей убиваешь.

      – Но-но, потише! – дёрнулся Свиридов. – Я к этому не имею никакого отношения. Такие