Капитан госбезопасности. В марте сорокового. Александр Логачев

хотел закричать беглец, разжимая пальцы и выпуская револьвер на булыжники мостовой, но сознание вместе с телом стало валиться набок подрубленным деревом.

      – Молодцы! – вбежал в переулок милиционер. – Задержали!

      – Так ми тут, пан офицер, э-э… – развел могучие руки в стороны первый из припозднившихся гуляк и поглядел на своего собутыльника, который, судя по бессмысленному выражению лица, вообще не понимал, где они и что деется вокруг, и назавтра вряд ли что вспомнит…

      Глава вторая

      Два – один не в пользу «Динамо»

      Товарищи Билик и Пахомов отлично справились с поручением и отбыли в Ленинград. Капитана Шепелева встретили на вокзале московские товарищи, посадили теперь уже в московскую «эмку» и повезли прочь от железной дороги, сказав только одно: «Вас ждут, товарищ Шепелев».

      «Как со мной обращаются, – пытался определить капитан, – как с дорогим гостем или как с арестованным?» Выходило – с тем, о ком неизвестно, что за участь ему уготована. Обращались осторожно, учтиво, но настойчиво и с безотрывным вниманием. И равно как и первый, второй его эскорт (или конвой) в беседы с опекаемым на всякий случай не вступал.

      Шепелев даже не интересовался, куда его везут. Его вопросы все равно не изменят маршрут следования и программу пребывания в столице. Ладно, решил капитан, будем дрейфовать, посмотрим, куда прибьет.

      Прибило к поликлинике НКВД. Сопровождающие товарищи, опять же в количестве двух единиц (Шепелев не утруждал себя запоминанием их фамилий и званий), повели капитана на второй этаж, где его действительно ждали…

* * *

      Каблук попал в коленную чашечку косовато набитой на него подковкой. Арестованному, вскрикнувшему от боли, вскочить, упасть или просто согнуться не дали. Находившийся позади следователь Борисов удержал его за ворот, прижимая к спинке стула. Потом Борисов наклонился к уху допрашиваемого и покричал, не отпуская сминаемые кистью воротники пиджака и рубашки, встряхивая человека на стуле после каждого слова, чтобы оно лучше дошло:

      – Нравится? Понял? Понял, что это лишь цветочки? А потом пойдут ягоды и фрукты.

      Арестованный выдавил из разбитого рта вместе с кровавой слюной короткое матерное ругательство.

      – Вот, он не понял. Ему надо объяснить получше, – следователь НКВД Великохатько, стуча по паркету подковками на сапогах, быстро пошел к столу, рывком выдвинул верхний ящик, снял с кипы листов писчей бумаги гантель и с нею в руке вернулся к арестанту.

      – Вот, он не понял, Паша. До них до всех сперва долго доходит. Пластай его, Паша…

      Допрос

      Следователь Борисов сбросил арестованного со стула, тот упал боком.

      – На живот и руки вперед! – приказал Борисов.

      И уже не впервые заключенный попытался ответить следователям. На этот раз он извернулся на полу и махнул ногой, стремясь сбить подсечкой ближайшего из чекистов – Борисов успел подпрыгнуть, а потом отскочить в сторону. Великохатько