Слабости сильной женщины. Анна Берсенева

вот и я, девчонки! – раздался знакомый голос.

      Черноглазая накрашенная соседка уже стояла рядом с Лерой. Лицо у нее стало едва ли не таким же красным, как помада, глаза удовлетворенно блестели.

      – Покараулили сумочку, вот спасибо, – сказала она довольно рассеянным тоном, словно это действительно было в порядке вещей, караулить ее шарфы. – А чего орали тут все? Опять дурку кто-то пустил?

      Похоже, время она использовала продуктивно: в морозном воздухе разносился крепкий водочный дух.

      – Забирай свое барахло, – зло сказала Зоська. – Жаль, не мне ты его оставляла. Уж я бы с ним не бегала как полоумная, сейчас бы ты его по снегу собирала.

      – Да ладно вам, девчонки, – примирительно сказала черноглазая, ногой передвигая к себе сумку с шарфами и расстегивая «молнию». – Ну, хотелось выпить, с кем не бывает? Я тут с девяти стою, совсем околела. У меня и так придатки застуженные, сколько можно? А зато – смотрите, чего у меня!

      Женщина отвернула края ярко-красного шарфа – такого же, какие торчали из ее сумки, – и показала длинные золотые серьги, покачивающиеся в ушах.

      – Видали? – сказала она с пьяной самодовольной хвастливостью. – Только что купила. Задаром, можно сказать, отдали мне. А что? – воскликнула она так, словно кто-то возражал против ее приобретения. – А что ж я, серьги себе не могу позволить?! Могу! Для чего я тут с утра корячусь каждый день, морожусь, как треска какая? Чтоб в серьгах себе отказывать?!

      Ее голос наливался слезами, в нем зазвучали истерические нотки.

      – Можешь, можешь, – сказала Лера успокоительным тоном. – Правильно сделала, что купила – хорошие серьги. Тебя как зовут?

      – Галина.

      Как ни странно, Лерин тон мгновенно успокоил продавщицу шарфов. Она шмыгнула носом, спрятала серьги под ярко-красной ангорой.

      – Мужик вообще убьет, – сказала она тусклым после недавнего нервного всплеска голосом. – Ну и хрен с ним! Я тоже человек…

      Но настроение у нее, наверное, было испорчено: не помогла даже водка.

      – Пойду я, девчонки, – сказала она. – Все равно два часа уже, через час все разбредутся, а мне еще в Чертаново пилить.

      И, не простившись с ними, Галина подняла свою сумку и исчезла в редеющей толпе.

      Они поторговали еще полчаса и тоже стали собираться. Рынок стремительно пустел.

      – С почином тебя, Лер, – печально усмехнулась Зоська. – Век бы его не иметь…

      – Перестань! – оборвала ее Лера. – И правда – с почином, что в этом такого? Не надо так, Зосенька, – добавила она примирительно. – Не надо себя унижать.

      – А сама? – заметила Зоська, застегивая «молнию» на почти пустой сумке. – Кто зубами скрипел в Стамбуле? Думаешь, я не видела?

      – Но ведь я только сначала, – стала оправдываться Лера. – А потом все нормально стало, и не надо себя топтать, совершенно незачем!

      – Потом – все нормально стало… – повторила Зоська задумчиво. – Как всегда, когда…

      Но Лера уже не слушала ее. Настроение у нее, как ни странно, было хорошее.