Про Клаву Иванову (сборник). Владимир Чивилихин

свое, отсидел у нас в президиумах и в месткомовской комнатенке. Жалко. Эх, кабы везде у нас сидело по Глухарю!

      А на днях появился в поселке Петька Спирин. Бродил но нашему чистому депо как побитый, выпивал помаленьку, караулил Клаву у яслей, но поначалу вел себя смирно, даже не подходил. А в воскресенье пожаловал в наш дом. Днем он долго стоял во дворе, щурился и рассеянно грыз ноготь. Меня Петька не видел – от наших окон, должно быть, сильно отблескивало солнце, а я его рассмотрел хорошо. Вроде думал он о чем-то, и вопрос на лице прямой был написан. Вечером он снова явился, только совсем другой – пьяный в дым. Начал скандалить в нашем подъезде. Пробовал я поговорить с ним, однако он полез на меня с ножом, и я спустил его с лестницы.

      А потом известно мне стало, что, протрезвев, побывал Петька у Глухаря дома. О чем шел у них разговор – не знаю пока, однако думаю, на пользу Спирину. Но тут, видно, уже совсем другая история начинается…

      1963

      Ёлки-моталки

      Глава первая

      С л е д о в а т е л ь. Вы давно знаете обвиняемого?

      – А я его не виню.

      С л е д о в а т е л ь. Свидетельница Чередован, отвечайте, пожалуйста, на вопрос. Давно его знаете?

      – Как будто всю жизнь.

      С л е д о в а т е л ь. А точнее?

      – Год сровнялось…

      С л е д о в а т е л ь. Где вы с ним познакомились?

      – В Чертовом бучиле. Только зачем это вам?

      С л е д о в а т е л ь. Где-где?

      – Под Байденовом. Жигановского района.

      С л е д о в а т е л ь. Чертово бучило – это что? Населенный пункт?

      – Нет, бучило…

      С л е д о в а т е л ь. Болото, что ли?

      – Ну да, бучило…

      Сейчас Родион прыгнет в пустоту и полетит – глазами к лесному пожару, не дыша, ни о чем не думая, затягивая до последнего эти бесценные, лишь ему принадлежащие секунды.

      – Давай! – прошевелил губами летчик-наблюдатель. Его не было слышно, потому что самолет вбирал в себя тарахтенье и гулы мотора, от этого сам гудел и тарахтел – особенно-то не разговоришься.

      – Не снижайся ко мне, чтоб захода не терять! – крикнул Родион и увидел, что Гуцких кивнул.

      Пропела сигнальная сирена, ветер толкнулся в самолет, забился, зашумел в синем проеме. Родион, чувствуя, как тяжелеет сердце, замер над бездной, глубоко вдохнул тугой воздух, в который вплетались ароматные бензинные струйки, и, чуть толкнувшись ногами, повалился вперед.

      Он шел к земле, как ястреб, – головой. Глаза его были широко раскрыты, локти прижаты. Родион знал, что через несколько секунд начнет переворачиваться на спину, если не раскинет руки или не вырвет кольцо, но эти мгновения он хотел взять полной мерой. Сияло высокое негреющее солнце, пел воздух, медленно, смещаясь, плыла внизу осенняя желто-зеленая тайга, чернело пожарище меж рекой и болотом. Он не падал – летел легко и сладостно, как в сновидении.

      Ну, вот и пора. Родион напружинился весь, чтобы заполнить лямки мускулами и смягчить рывок, не торопясь