Пропавшая экспедиция. Станислав Рем

утра до ночи. Брали с собой лопаты, кирку, какие-то приборы. Вроде измерительные. Незнакомые. Приходили, как говорил батя, уставшие. Но незлые. Нераздражённые. Значит, что-то нашли. Но с собой ничего и никогда не приносили. Как с лопатами уходили, так с ними и возвращались. А после бац – сорвались с места и на Гилюй. И снова порожняком.

      – По дороге привалов не было?

      – Только на ночёвку.

      – А на Гилюе? Что произошло там? – Михаил отказался пить. Водка не шла в горло.

      – Вы дело полностью читали? – после небольшой паузы поинтересовался хозяин, глядя на Михаила.

      – Я читал, – отозвался СЧХ.

      – Это понятно. А вы?

      Мишка утвердительно мотнул головой. Язык во рту словно свинцом налился: стал тяжёлым, неподъёмным.

      – Так вот, – продолжил мысль учитель. – То, что записано со слов отца в том протоколе – враньё. – Вилка нервно звякнула о тарелку. – Его заставили дать показания, будто он сразу покинул группу, как только они вышли к Гилюю. На самом деле он был с ними ещё два дня.

      – Кто заставил соврать? – моментально отреагировал подполковник.

      – Следователь. Сначала отец принялся излагать версию того, что было на самом деле. А через день на него надавили, чтобы изменил показания. Мол, ничего не видел, ничего не знаю. Потому дело против отца и закрыли. А заартачился бы – загремел по полной.

      – К следователю вернёмся. – СЧХ теперь напоминал пса на охоте: старого и опытного. – Что было на Гилюе?

      Четвёртая стопка приподнялась и со стуком опустилась нетронутой на столешницу.

      – Ещё когда стояли на Норе, отца не покидало чувство, будто они на реке не одни. – Слова тяжело падали в стол. По крайней мере, так казалось Михаилу. – Нет, никаких явных признаков он не заметил. Но батя – таёжник, тайгой жил, тайгой дышал. Ему и замечать ничего не нужно было. Порами тела чувствовал присутствие постороннего. И не зверя. Это его сильно напугало. Незнакомец был опасен, потому что, как и отец, чувствовал себя в лесу как дома. Правда, когда шли к Гилюю, он вроде пропал…

      – Слежки не было, – уточнил СЧХ, на свой лад. – Дальше.

      – А на Гилюе наткнулся на подтверждение подозрений. На рассвете шагах в тридцати от лагеря обнаружил след сапог. Двух человек. Опытные были людишки. Мало того, что передвигались только по ручью, так ещё и сапоги обвязали оленьей шкурой. Примять след. Но в одном месте ошиблись. Наступили в темноте на глину. И не заметили. Не замаскировали след. Отец тут же сообщил об этом начальнику.

      – И тот?.. – не сдержался Михаил.

      – Ближе к вечеру отправил отца в Зею. Сказал, больше в его помощи не нуждается. Попросил, по дороге отвезти отчёт в управление. Батя не хотел оставлять экспедицию, но Дмитриев настоял. Вот, собственно, всё, что мне известно.

      – Дмитриев испугался за твоего отца? Или как-то по-иному выказал свои эмоции? – СЧХ ждал ответа.

      – Нет. Батя говорил, будто тот даже рассмеялся: мол, какие-то рыбаки напугали охотника. Словом, не поверил.

      – Или наоборот, – тихо заметил Михаил, – если в тот же день