Ричард Длинные Руки – Властелин Багровой Звезды Зла. Гай Юлий Орловский

ные капли, медленно и тяжело сползая по сочным стеблям.

      С металлическим грохотом, словно шагающая башня, приблизился сэр Растер, доспехи в два пальца толщиной, никакой топор не прорубит, сам в железе от шеи и до подошв, только шлем величаво покоится на сгибе левой руки, открывая квадратную глыбу головы.

      – Сэр Ричард, – проревел он, – мы же доблестно погибли в кровавом бою на радость бардам и менестрелям? Значит, в рай?.. а если недоблестно, то в ад?

      Я смотрел с нежностью, он весь как из древнего камня, особо прочного, если верить слухам, в старину все было лучше, голова почти квадратная глыба, узкие щели глаз между массивными надбровными валами и высокими скулами, грубый нос, грубые губы и тяжелый подбородок, сэр Растер рожден для подвигов, даже не представляю его с арфой в раю.

      – Ну-ну, – подбодрил я, – а что беспокоит?

      Он громыхнул тяжело:

      – Но ведь погибли же?.. Но что-то не помню рая… интересно, в самом деле там все… поют хвалу Господу? А то у меня голос не очень… да и ада не увидел… Слышал еще, есть какое-то чистилище, вроде большой конюшни…

      Я вскинул ладонь, останавливая такие же тяжелые размышлизмы, как и он сам.

      – Дорогой друг, никто из нас не погиб. По-настоящему. Раньше вообще считали, что если человек перестал дышать, то уже мертв! Даже зеркальце прикладывали, смотрели, запотело ли… Представляете, сердце еще бьется, а человека считают мертвым! Ну не дурь ли?.. Потом люди поумнели, начали щупать сердце и ждать, когда перестанет биться.

      Он кивнул.

      – Да, это точнее. Но я чувствовал, как сердце перестает стучать!.. Потом все в глазах потемнело.

      – И это еще не все, – сказал я бодро. – Утопленника можно вытащить и откачать, если утоп недавно, верно?.. И не дышит, и сердце не бьется! Так и с павшими. И дыхания уже нет, и сердце перестало биться, но мозг живет!.. И будет жить даже не знаю сколько. Может, десять минут, может, час, я не такой уж и лекарь, точно не знаю. И потому душа еще там сидит до-о-олго. Священники говорят, девять дней, но это загибают… В общем, никто из вас не умер…

      – До конца?

      – Вот-вот, – сказал я, – сэр Растер, вы мудер, как бобр!.. Крупный такой, как на знамени королевства Убелунгия. Сказано очень точно, словно рубанули своей неустрашимой секирой. А раз не умерли до конца, то какой рай, какой ад?.. Так что вас не воскрешали, а просто излечили… Соберите грехов побольше для следующего раза.

      Он повеселел, расправил могучие плечи, в глазах заплясали грозы.

      – Это да, – рыкнул он довольно, – это по-нашему!.. Спасибо за разъяснение, сэр Ричард. Удивительно, как много знаете. Нам повезло, что у нас такой вождь. Сразу от сердца отлегло. Ну, я пошел!

      – Берегите себя, – велел я. – Маркус все еще опасен, а ваша мощь и отвага востребованы, сэр Растер!

      Хрен он себя побережет, подумал я, глядя в его удаляющуюся спину, широкую, как ворота в замок. Для него позор и стыд, если кто-то опередит в бою.

      Альбрехт в сторонке раздает указания своим вассалам, все еще доверяет им больше, перехватил мой взгляд, тут же направился ко мне четкими шагами военного человека.

      Доспехи сверкают, хотя придется поменять из-за глубоких зарубок, барон Альбрехт, теперь уже граф, отъявленный перфекционист, у него все должно быть самое лучшее, от перьев на щегольском шлеме до новеньких сапог.

      Я ощутил на себе холодный взгляд его серых глаз, ясных и серьезных, недюжинный ум Альбрехта и умение быстро мыслить не теряются даже в пылу жарких схваток.

      – Граф, рад вас видеть… Кстати, выигранную битву нужно, как это принято, отметить.

      Он произнес ровным голосом:

      – По методу сэра Растера?

      – Не совсем…

      – Уже отметили, – напомнил он, – когда спасли наши королевства. Да и чужие тоже. Здравствуйте, сэр Ричард.

      Мне показалось, что хотел произнести «ваше величество», после победы над филигонами я, понятно, еще величественнее.

      – Да, – согласился я, – но заметнее будет, если просыплется дождь из титулов и земель. Да, земель тоже. Так принято.

      – Справедливое, – уточнил он, – перераспределение за счет тех, кто не явился на великую битву?

      – Да…

      От большой группы воинов донесся довольный рев. Слышно было, как, покрывая весь шум, загрохотал могучий голос сэра Растера, довольный, как у боевого коня, которому высыпали в кормушку целый мешок отборного овса:

      – Теперь пир!.. Как же люблю такую жизнь, когда красивый бой, а потом красивый пир!

      Альбрехт сказал тихонько:

      – Любитель прекрасного, оказывается, наш сэр Растер. И возвышенного.

      – Да, – пробормотал я, – пир… здесь и сейчас…

      Он спросил еще тише:

      – Что-то не так?

      Я старался держать лицо радостным и исполненным если не величия, это пока получается хреново, то хотя бы уверенности. Вождь должен излучать уверенность, как бы ни чувствовал себя на самом деле, но