Любовь под развесистой клюквой. Маргарита Южина

поедешь с папой в Роев ручей. А там жирафы! Знаешь, какие большие – шеи до второго этажа! И обезьянки! Если им зеркальце кинешь, они так забавно прихорашиваться начинают! И на себя налюбоваться не могут. А еще медведь белый есть. Его зовут Седов!

      Мальчишка слушал Тоню, раскрыв рот, а та била прямо по больному:

      – Вот придешь потом в свой садик, как фотографии покажешь, твоя Дианка шагу тебе ступить не даст!

      Это решило все. Мальчишка стремительно обернулся к отцу и тихо, но решительно заявил:

      – Па, не нужен мне этот вонючий шлем...

      – Не, это чего ж вонючий?! – возмутился было Губарев, но его уже не слушали.

      – Не покупай мне здесь ничего, – сурово насупил бровки малыш. – Поехали к обезьянам!

      – Нет, парень, – вздохнул отец и потрепал мальчишку по голове. – Сегодня у нас времени нет. Завтра маму попросишь, и она с тобой съездит, идет?

      Малыш засопел, но больше ныть не стал и, взяв отца за руку, потащил его к выходу.

      – Во, Тонь, видала! – окликнула ее Марина. – Еще один любитель легкой жизни. Нет чтобы самому мальчишку свозить, так он сбагрит его завтра на мать, а сам...

      Договорить она не успела – со своего лотка взревел на весь рынок Губарев.

      – Слышь, ты! Архипова! – вызверился он на Тоню. – Ты, блин, мне такой куш сорвала! Ты... Эх, если б не твой братец-мент, я б тебя... Так и знай – еще раз вякнешь, возьму ведро воды и на все твои порошки хлестану!

      – Я те хлестану! – взорвалась Марина. Противного Губарева она тоже не любила. – Я сейчас вот твою же хлопушку возьму да шарахну!

      И она даже побежала за этой хлопушкой, но Толька быстро ухватил Марину за руку и завизжал почти бабьим голосом.

      – Что ж такое-то, а? Никакой индивидуальной трудовой деятельности не дают развернуть! Граждане! Вы погляньте, чего творится! Покупайте игрушки! Помогите отечественному торговому работнику! Недорого! Подходите! Покупайте! Спасите от завистников!

      Люди покупать не отваживались. Но останавливались охотно.

      – Марин, да ну его, в самом деле... – оттащила от Тольки подругу Тоня. – И вообще – поехали домой, никакой торговли...

      Домой Тоня попала не сразу – еще зашла за продуктами и только потом, пыхтя и перекладывая пакеты из одной руки в другую, добралась до квартиры.

      Дома никого не было. Оно и понятно – Аришка на своих танцах, Генаша на своих. Да это и хорошо: Тоня успеет ужин сготовить, грязные вещи в машинку побросать и хоть немного прибраться, чтобы не спотыкаться о стаканы да тарелки на полу, – ох, и до чего ж Генаша любит обедать в гостиной!

      К тому времени, когда заявилась Аришка, у Тони уже томились в духовке фаршированные перцы, в холодильнике стоял салат из крабовых палочек, а на плите доходил рассольник.

      – Ой, как ты вовремя... – залучилась радостью мать. – Беги. Мой руки и за стол.

      – Мам! Ты только послушай! – расстроенно хныкнула Аришка, швырнув сумку в прихожей. – Эта Лахудра Петровна...

      – Ариша, нельзя так, – спокойно поправила дочь Тоня. – Твою учительницу танцев