Король умер, да здравствует король. Ольга Володарская

что племянница. Сунешь сестре в регистратуре коробку конфет, тебя и пропустят, – заверила ее баба Шура, после чего сообщила адрес психиатрической больницы, где Семакин лежит, и без всякого «до свидания» отсоединилась.

      Бросив трубку на рычаг, Лариса торопливо записала координаты клиники. После нашла в телефонном справочнике номер регистратуры, набрала его, узнала, можно ли навестить пациента Семакина, а когда на это ей дали добро, отсоединилась и позвонила в другую больницу. На сей раз в ту, где лежала Графиня. Там ей сказали, что интересующая ее пациентка в сознание так и не пришла и находится в критическом состоянии.

      «Все равно надо навестить, – решила про себя Лара. – Заеду сразу после посещения «психиатрички»…»

      И стала торопливо собираться.

      Глава 6

      Лара тихонько вошла в тесную, но удивительно светлую комнатку. Помещались в ней лишь кровать, тумбочка и стул, зато через огромное окно сюда врывалось столько солнечного света, что хотелось зажмуриться.

      Прикрыв глаза ладонью, Лариса посмотрела на сидящего на стуле старика. Был он худ, абсолютно лыс и выглядел очень изможденным. При этом Семакин сидел прямо, ровно, и у него не тряслись ни голова, ни руки. На психа же он совсем не походил. Спокойное лицо, сосредоточенный взгляд, четкие, уверенные движения рук – когда Лара вошла, он водил пастельным мелком по альбомному листу, рисуя чей-то портрет. Чей именно, стало ясно в следующее мгновение, когда Лариса подошла поближе и заглянула через семакинское плечо. Умалишенный художник писал Графиню! На портрете она была молодой и прекрасной, такой, в какую он влюбился много десятилетий назад…

      – Красивая, правда? – спросил Семакин у Лары, перестав рисовать, но не отрывая глаз от портрета.

      – Очень, – честно ответила она.

      – А в жизни еще лучше была… – Он перевернул лист и на чистом стал набрасывать контуры лица. – Да и сейчас, наверное, еще красива. Таких женщин ничто не портит, ни седина, ни морщины, они изнутри светятся…

      – Почему вы уверены, что она жива? Ведь Эллине Александровне сейчас девяносто с хвостиком…

      – Когда она умрет, я почувствую, – ответил он. – И вслед за ней уйду. А то зажился уже… Пора!

      – У Эллины Александровны случился инсульт. Она в критическом состоянии.

      – А я-то думаю, что мне так плохо последнее время! Сердце так и ноет, так и ноет… – Семакин, поморщившись, приложил сухую ладонь к груди. – А вы, милая, зачем ко мне явились?

      – Поговорить об Эллине Берг, – осторожно сказала Лара, боясь, что Семакин начнет допытываться, зачем ей это нужно, но Котя (Константин Сергеевич) не задал ни одного вопроса: казалось, он был только рад с кем-то поговорить о своем кумире.

      – Я влюбился в нее в тридцать восьмом, когда еще ребенком был. Эллине тогда двадцать три исполнилось, и она была как никогда прекрасна. И очень успешна! Довоенные годы были ее «золотым веком». Она с огромным успехом выступала в варьете и ресторанах, имела кучу высокопоставленных поклонников и возможность выезжать