Обреченная. Элизабет Силвер

мне книгу, которую я в то время изучала, чтобы я могла закончить свою статью о Французской революции, а также принесла мне книгу по ядерной энергии, которая больше не была нужна библиотеке. Я закончила историческую статью, но решила не сдавать ее. Я оставалась студенткой Пенсильванского университета до конца семестра, но после рождественских каникул не вернулась туда.

      Важнее всего то, что после этого мне больше не приходилось обливаться холодным потом от страха, что я приведу в мир еще одну маленькую Ноа. И что еще важнее, мне было наплевать на это, что бы там ни говорили.

      Кроме того, я знаю, чего пытается добиться здесь Оливер. Он – очередная наемная марионетка, которая старается найти ответы для Мамы Марлин, чтобы та могла вычислить это неопределяемое «почему» по своей системе и, наконец, разобраться со своей жизнью. День «Х» ей явно не поможет. Она зациклилась на этой царапине «почему» на своей пластинке и крутит ее, бесконечно крутит, пока я не выну этот диск из ее проигрывателя, не уничтожу эту царапину одним движением моих губ и не верну ей способность нормально слушать музыку. Она понятия не имеет, что такие записи уже давно заменены новыми технологиями. Вот в чем проблема.

      Конечно, другой проблемой Марлин является то, что она уже знает, почему ее дочь мертва, – просто не хочет в это поверить.

* * *

      Дорогая Сара,

      Я надеюсь, что поступаю правильно. Господи, я надеюсь, что поступаю правильно! В голове у меня сейчас такая сумятица, что я порой теряю мысль. Ты должна знать, что, чем бы все это ни кончилось, я делаю это ради тебя. Я все это сделала ради тебя. Это съедает столько времени… Система работает так медленно, что никогда не предскажешь, чем кончится. Я знаю, что не смогу ничего предсказать, какой бы дотошной я ни была, сколько бы прошений ни написала, сколько бы друзей ни завела и ни потеряла. Жизнь, как и смерть, так же непредсказуема, как и суд присяжных.

      Наверное, я вроде как прошу у тебя разрешение сделать то, что собираюсь сделать. Господи, даже набирая эти строки, я в смятении! Но я просто пришла и говорю. Я была у нее. Я была у нее в исправительной женской тюрьме в Манси. Она не изменилась. Ни на йоту не изменилась за десять лет тюрьмы. У нее было столько времени, чтобы подумать о прошлом, и все же ложь и надменность по-прежнему прут из нее, словно тюрьма верит на слово за хорошее поведение любой лжи, любому оскорблению.

      Как ты можешь понять, мне больно произносить это имя. Ноа. Взглянув на нее, я увидела только хладнокровную психопатку, двойную убийцу, одержимую манией величия. Но ее имя, милая моя. Не Ноа Синглтон. Ноа Пи Синглтон, как она утверждает.

      Ноа

      Ноа

      Ноа

      Оно означает движение и стремление, хотя смертникам от этого ни холодно, ни жарко.

      Ноа.

      Оно так легко соскальзывает с моих уст. Хотелось бы, чтобы ты произнесла его вместе со мной.

      Прости меня за все, но с кем мне еще поговорить об этом, как не с тобой? Дорогая,