Император деревни Гадюкино. Дарья Донцова

беда! – всплеснула руками последовательница Гиппократа. – Только что уборщица пол помыла! Сейчас я вам по всей науке повязку наложу, а то загваздаете линолеум, а мыть некому. Тетя Дуся домой уехала, придется мне самой за швабру браться.

      Похоже, Маргоша – родная сестра той докторицы. Травматолог сначала решила по-быстрому отделаться от больной, приляпала пластырь и хотела выставить меня вон, а потом, чтобы самой не мыть пол, наложила повязку «по всей науке». Маргошу совершенно не беспокоят судьба коллеги и состояние здоровья пациентки, совершившей заплыв в луже. Заботит медсестру лишь одно: не дай бог начальство ее накажет.

      В просторной комнате, набитой шкафами, царил прохладный полумрак, большие окна украшали плотные бархатные занавески, и пахло здесь так, как во всех библиотеках: немного пылью, старыми газетами и почему-то ванилью. Аромат специи защекотал нос, я чихнула.

      – Будьте здоровы, живите богато, – неожиданно произнес чей-то голос.

      От неожиданности я подпрыгнула.

      – Мама!

      В дальнем углу вспыхнул торшер, и я увидела Нину с книгой в руках.

      – Напугала вас? Простите, я не хотела! – извинилась она.

      – Ерунда, мне показалось, что здесь никого нет, – ответила я. – Что вы читаете?

      – Сказки Андерсена. Только, знаете, они совсем не веселые! – протянула Нина.

      – Да уж, – согласилась я. – Есть у него притча под названием «Большой Клаус и маленький Клаус», на мой взгляд – кромешный ужас, ребенку даже показывать не стоит. Да и в остальных произведениях Ганса Христиана мало доброты.

      – У братьев Гримм не лучше, – подхватила тему Нина. – И еще, я не понимаю, почему «Муму» Тургенева включено в программу для чтения младшеклассников?

      Я села на диван.

      – Могу признаться. Я проревела в детстве над историей об утопленной собачке целый день и больше не взяла в руки ни одно произведение Ивана Сергеевича – ни «Отцы и дети», ни «Стихотворения в прозе» и прочие. А еще не рискнула прочитать книгу Троепольского «Белый Бим Черное Ухо» и не смотрела одноименный фильм.

      – Ерунда, надеюсь, это ваше самое большое прегрешение, – вдруг странным голосом произнесла Нина. – Я когда-то круто изменила свою судьбу!

      – В этом мы с вами похожи. В один прекрасный день я ушла из дома и начала жизнь с чистого лист[1]

      – Ради детей надо сохранять семью, – назидательно сказала Нина.

      – У меня нет ни сына, ни дочери, – пояснила я, – племянников воспитываю.

      – Может, оно и к лучшему, – неожиданно произнесла собеседница. – Из-за племянников не станешь слишком сильно переживать. Знаете, я ради Сони и Лиды на все была готова, но сейчас лезут в голову всякие мысли! Вы слышали что-нибудь о Малыше?

      – Который дружил с Карлсоном? – развеселилась я.

      – Нет, – улыбнулась Нина. – Я имею в виду рок-певца Малыша.

      – Не поверите, один раз я даже была на его концерте, – сказала я. – Кирюша и Лизавета на какое-то время увлеклись «тяжелым металлом», мечтали увидеть Малыша,

1

См. книгу Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника», издательство «Эксмо».