Возвращение в Юпитер. Дмитрий Никитин

шало благополучному завершению перелета?

      – В десять часов семь минут, когда мы находились на переходной орбите, растущая плотность среды приняла характер метеоритной атаки.

      – Встреча с роем стала для вас неожиданностью? Почему вы предварительно не выяснили метеоритную ситуацию по курсу?

      – Этот сектор пространства на тот момент был слабо изучен. Сведения о наличии там значительных обломочных масс отсутствовали.

      – Неисследованные сектора не рекомендованы для грузо-пассажирского сообщения.

      – Да, это так.

      – И как глубоко вы находились в поле тяготения Юпитера?

      – В двух радиусах от центра. Практически на границе экзосферы.

      – То есть любая авария грозила кораблю катастрофой.

      – Согласен. Но…

      – Наличие и сочетание факторов потенциальной метеоритной опасности и сложных гравитационных условий однозначно делают сектор закрытым для навигации. И тем не менее вы проложили курс через запретную зону?

      – Причина в срочности рейса. «Тахмасиб» выполнял спасательную миссию. После катастрофы с продовольственными складами на Каллисто ситуация на станциях в системе Юпитера была крайне опасной. Люди голодали. Груз требовалось доставить как можно быстрее. Расположение планет на тот момент было неблагоприятным, Земля и Юпитер располагались по разные стороны от Солнца. Мы шли напрямик, оверсаном, на максимальном ускорении. Нам удалось проделать весь путь всего за двенадцать дней. Но к Юпитеру мы в результате подходили с полюса, что осложняло маневрирование. К тому же надо было как-то погасить набранную скорость. Мы решили тормозить в неисследованной зоне.

      – Кем было принято решение? Штурманом Крутиковым?

      – Решение принимал я, рассмотрев и одобрив разработанную Крутиковым финиш-программу. Тогда мы не знали, что встретимся с метеорно-пылевым кольцом Юпитера.

      – А находившиеся у вас на борту планетологи Юрковский и Дауге не обращались к вам с просьбой провести исследования неизученного сектора?

      – Не обращались.

      – Но такие наблюдения проводились?

      – Конечно. Для планетологов это был уникальный шанс.

      – И вы даже откомандировали помогать им своего бортинженера?

      – Когда возникла необходимость, бортинженер Жилин был немедленно отозван в рубку.

      – Насколько известно комиссии, бортинженер прибыл на свое штатное место уже после первых метеоритных попаданий. Вы явно выражали беспокойство по этому поводу. Запись фиксирует вашу фразу: «Где, наконец, бортинженер?» Кстати, для Жилина ведь это был первый рейс?

      – Да, он только что окончил Высшую школу космонавигации. С очень хорошими результатами.

      – Но практики дальних полетов не имел. И во время учебы у него были сложности со сдачей тестов на перегрузки.

      – Считаю, что бортинженер Жилин отлично справлялся со своими обязанностями.

      – Ваше мнение будет занесено в протокол. Капитан, насколько адекватным было ваше собственное состояние?

      – Не понял вопроса!

      – Вам не требовался отдых? Комиссия располагает сведениями, что за трое суток, предшествующих инциденту, вы спали не более пяти часов.

      – При оверсане приходилось постоянно контролировать все системы. Но я принял спорамин.

      – Насколько известно комиссии, это было уже после решения о входе в запретную зону. К тому же вы приняли сразу двойную дозу, что нежелательно при экстремальных нагрузках.

      – Я чувствовал себя вполне удовлетворительно.

      – Опишите подробно, как происходило управление кораблем в момент метеоритной атаки.

      – На первом этапе управление осуществлялось автоматически. Киберштурман уводил корабль от столкновения с метеоритами по мере их обнаружения курсовым локатором. Маневрирование шло очень активно…

      – Члены экипажа при этом были пристегнуты?

      – Нет.

      – Члены научной группы находились в амортизаторах?

      – Такой приказ был передан по селектору, но члены научной группы его не выполнили.

      – Комиссия обращает внимание на грубое нарушение служебных инструкций. Когда вы приняли решение о переходе на ручное управление?

      – Когда начались попадания и стало ясно, что дальше уклоняться от метеоритов невозможно. Тогда я дал команду на отключение основного фотонного двигателя и переход на вспомогательную ядерную тягу.

      – Кто должен был отключить двигатель?

      – Штурман Крутиков. Пульт управления фотореактора находился рядом с ним.

      – Он отключил двигатель?

      – Не успел. Нам разбило отражатель.

      – Комиссия располагает информацией, что основной двигатель не был отключен по причине того, что штурман Крутиков попал пальцами в находившегося на пульте мимикродона, после чего пребывал несколько секунд в эмоциональном шоке.