Игры третьего рода. Борис Долинго

промолча. В самом деле, под интересным углом подал ситуацию старый еврей – мудрая нация, ничего не скажешь. Хотя, не были бы мудрыми, не выжили бы столько без собственной земли, скитаясь по свету. Сколько они болтались после бегства из Египта? Возьми хоть кого другого, да засунь в такие же условия – сгинули бы как единый народ за пару столетий, а то и меньше.

      Вон, посмотри на тех же русских, хоть и свою землю, вроде как, имели. Ещё до Катастрофы сложились все предпосылки к тому, что даже сотни лет не выдержала бы Россия. В некоторых районах прежнего Екатеринбурга, особенно возле рынков и базаров, разных китайцев или турков и тому подобных «варяжских гостей» уже проживало, чуть ли не больше, чем местного населения. Хорошо хоть в отрезанном куске города никаких крупных рынков не находилось, а то ещё и подобные проблемы добавились бы. А так, в основном оставшееся население состоит из русских, да из татар. Цыгане, спровоцировавшие первый серьёзный конфликт, скорее всего, не в счёт.

      Интересно, подумал Гончаров, если Лобстер занял настолько националистическую позицию, то как, например, он будет уживаться с татарами? Или он только евреев собрался преследовать? Вроде, среди его банды, и явно татарские парнишки есть.

      – Если кто и влез ко мне, так и тот татарин, – машинально сказал вслух Гончаров.

      – Вы о чём, Саша? – осторожно поинтересовался Альтшуллер.

      Гончаров усмехнулся:

      – Да это я так, мыслям своим. Подумал вот о чём: будет ли Лобстер преследовать только евреев, или за остальные национальности возьмётся?

      Семён Ефимович пожал плечами.

      – Этого я не могу знать, – философски изрёк он, – но, как видите, антисемитизм поднял голову и здесь. Вот вы мне скажите, почему евреев так не любят? Мы же, вроде, никому плохого не делаем?

      – Хм, даже не знаю… – признался майор. – Завидуют, наверное.

      – Чему, завидуют, Саша? У нас даже родины тысячи лет не было.

      – Возможно, тому и завидуют. Например, тому, что вы даже здесь и сейчас остаётесь евреями, – без тени иронии сказал Гончаров. – Ни под русских не подделываетесь, ни, скажем, под татар, а сами собой остаётесь, как вас ни бьют. Вот я бухарских когда-то наблюдал: заметьте, бухарский, но всё-таки еврей! Не узбек, не таджик, хотя тоже в стёганых халатах ходят. Это может кого-то сильно раздражать, но, если задуматься, достойно уважения.

      Семён Ефимович покивал и пожал плечами, задумчиво глядя на майора….

      После обеда, когда их снова погнали на работы, Семён Ефимович окончательно примкнул к компании Гончарова. Майор старался, чтобы старику легче работалось, и раздалбливал киркой твёрдый грунт на более мелкие куски, дабы Альтшуллеру только оставалось лопатой набрасывать землю в носилки.

      Значительное возрастание численности людей в бараке создало дополнительные неудобства в виде сокращения свободной площади на полу, а посему пришлось потесниться. Само собой, и запах только усилился.

      Правда, это неожиданно сломало заведённый ритм жизни, к которому Гончаров уже