Морские повести и рассказы. Виктор Конецкий

настройку: раз, два, три, четыре, пять… Прием.

      – Хорошо. Хорошо слышу вас… Что, у тебя умер старик, Глеб?

      – Да, Яков.

      – Что с дизелем?

      – Черт его знает что… Сбавляет обороты.

      – Осталось часов пятнадцать, если пойдем таким ходом…

      – Как у тебя с буксирным устройством? Если что, я подам проводник на спасательном круге. Держись все время под ветром.

      – Только бы не крепчал больше ветер.

      – Арсеньич предупреждал меня в Провидении о дизеле, но флагмех дал добро на выход.

      – Дойдем. Дойдем, Глеб. И все будет хорошо. Когда рядом случается смерть, вдруг меняются все масштабы.

      – Да… Он даже не успел ничего сказать.

      – Флагман предлагает желающим оставаться на Камчатке. Гниет икра на рыбокомбинатах побережья. Надо ее срочно вывозить. Слышал об этом?

      – Нет.

      – Ты только не раскисай, Вольнов. И не суй спички в коробок. Я про обгорелые говорю.

      – Это Агния тебе говорила про спички?

      – Да. Она, наверное, это говорит всем.

      – Я получил от нее письмо в Провидении. Мне больше незачем торопиться в Архангельск, Яков.

      – Все очень глупо получается. Все несолидно. Как у мальчишек.

      – Рано или поздно она позовет меня. И я поеду. Тебе неприятно слышать это.

      – Мы подадим тебе манильский трос, если дизель накроется совсем.

      – Хорошо. А мы отклепаем пока якорь от цепи. Хорошо, что у нас якоря не в клюзах, а на палубе.

      – Мы похороним старика так, чтобы от могилы было море видать. И будем приходить к нему водку пить.

      – Он совсем не пил последнее время. И всегда острил: «Я могу теперь только наклейки на бутылках прочитывать…»

      – Он любил острить, твой толстяк.

      – Последнее время он только и думал о дизеле. Уже совсем не верил себе и все время чего-то боялся… Ну что ж, до связи!

      – До связи!

12

      В Ленинграде была поздняя осень, шли дожди, ветер с Финского залива поднимал воду в Неве, в каналах.

      Мария Федоровна простудилась немножко, грипповала. Но все равно выходила на улицу и читала газеты на стенках домов. Газеты на улице казались ей более интересными.

      Она тосковала по сыну. Он все не возвращался, ее Глеб. И мать уже иногда сердилась на Николу Морского.

      В конце октября она получила от сына письмо. Глеб писал, что перегон прошел нормально, они еще раз решили задачку из учебника четвертого класса и чин чином прибыли из пункта А в пункт Б. Он задержится на Камчатке. Здесь может пропасть много кетовой икры, и ее нужно срочно вывезти. И они будут этим заниматься. Он доволен своей судьбой. И особенно тем, что не стал философом. Сегодняшний век требует в первую очередь поступков. Только через них можно познать мир.

      Мария Федоровна заплакала. Она обижалась на сына. Она так ждала, что он вернется и будет жить с ней рядом два года… И разве не могли вывезти икру без него?

      1959–1960

      Путевые портреты с морским пейзажем

      Монтевидео