Край бесконечности (сборник). Кристин Кэтрин Раш

не только суши и суши-на-переходной-стадии, но и людей перед операцией – пред-опов. Любой двоеходик, подавший заверенное ходатайство о хирургической перемене формы, по закону становится суши.

      У пред-опов забот полон рот: злые родичи, богатые злые родичи с постановлениями какого-нибудь грязючного верховного суда, растерянные/встревоженные дети, родители и бывшие супруги с разбитым сердцем, иски и контрактные споры. Голуба занимается и этими, и всяко-прочими проблемами: верификация идентичности, передача денег и собственности, биометрические перенастройки, а также организация посредничества, психологические консультации (для всех, включая злых родичей), даже религиозное водительство. Большинство двуногих жутко удивились бы, узнав, сколь многие из нас подаются в суши, чтобы найти Бога, ну или что-то еще. В основном мы, включая меня, попадаем в последнюю категорию, но и тех, кто алчет организованной религии, среди нас немало. Я думаю, невозможно так радикально перемениться, не открыв в себе какую-то духовность.

      Рыбеха официально пока не пред-оп, но я знала, что никто лучше Голубы не поведает дурехе, с чем та столкнется, если на это дело решится. Голуба отлично представляет себе, что именно двоеходики хотят услышать, и говорит то, что им надо знать, так, чтобы они дослушали до конца. Я думала, это психология, но Голуба говорит, что скорее уж лингвистика.

      Как сказала бы Шире-Глюк: меня не спрашивайте, я тут всего лишь шныряю во мраке.

* * *

      Назавтра я заявляюсь под руки с Голубой, и Спископроверяльщица глазеет на нас так, будто в жизни ничего похожего не видела. Записывает наши имена, но как-то не радуется, что меня огорчает. Проверка Списка – работа, проявления эмоций не требующая.

      – Вы адвокат? – вопрошает она Голубу. Глаза у них на одном уровне; щупальца Голубы убраны, чтобы никто не возбух.

      – Если надо, просканьте меня еще раз, – отвечает Голуба добросердечно. – Я подожду. Мама всегда говорила: семь раз отмерь, один раз отрежь.

      Секунду-другую Спископроверяльщица не понимает, что ей вообще делать, потом сканит нас обеих наново.

      – Да, вот ваши имена. Просто… ну, она сказала «адвокат», и я думала… мне казалось, что вы… э-э-э…

      Она мекает и бекает так долго, что ее всю перекашивает, и тут Голуба, смилостивившись, говорит:

      – Двуногая.

      Голуба по-прежнему добросердечна, но щупальца ее змеятся в открытую.

      – Вы не местная, не так ли? – спрашивает она приторно-сладко, и я чуть не лопаюсь от смеха.

      – Нет, – отвечает Спископроверяльщица тонким голоском, – я дальше Марса в жизни не летала.

      – Если двуногий на другом конце портала настолько же провинциален, лучше предупредите его сразу.

      Мы идем через портал, и Голуба добавляет:

      – Поздно!

      Нас ждет все тот же парень с палками, но, когда Голуба его видит, она издает свой безумный судорожный клич и врезается парню в лицо, да так, что щупальца пляшут на его коже.

      – Сукин ты сын! – говорит она, абсолютно счастливая.

      И