А что будет со мной?. Джеймс Хедли Чейз

взглянул на деньги. Проверил авиабилет. Пятнадцать тысяч в год! Хоть у меня раскалывалась голова и воротило с души, я рубанул кулаком воздух и издал победный клич!

      В роскошном зале аэропорта Парадиз-Сити я заметил его первым. Он по-прежнему выделялся долговязой поджарой фигурой, однако в чем-то и переменился.

      Тут он увидел меня, и на его лице заиграла улыбка. Не та широкая, дружеская улыбка, которой одаривал меня во Вьетнаме. Это была циничная улыбка разочарованного человека, но все же – улыбка.

      – Привет, Джек!

      Мы обменялись рукопожатиями. Ладонь его оказалась горячей и потной, такой потной, что я украдкой вытер руку о брюки.

      – Здравствуйте, полковник! Давненько мы с вами…

      – Да уж. – Он оглядел меня. – Джек, хватит величать меня полковником. Зови меня Берни. Ты отлично выглядишь.

      – Вы – тоже.

      Его серые глаза ощупали меня.

      – Приятно слышать. Ну, пошли. Будем выбираться отсюда.

      Мы пересекли людный зал и вышли на солнцепек. По дороге я пригляделся к полковнику. Он был в темно-синей рубашке навыпуск, белых хлопчатобумажных брюках и дорогих летних туфлях. Я, в своих стоптанных башмаках и легком коричневом костюме в полоску, выглядел рядом с ним оборванцем.

      В тени стоял «ягуар». Он сел за руль, а я бросил сумку на заднее сиденье и пристроился рядом с ним.

      – Знатная машинка.

      – Да, нормальная. – Он покосился на меня. – Не моя – шефа.

      Он выехал на шоссе. В эту пору – десять часов утра – машин было мало.

      – Что поделываешь после армии? – спросил полковник, обгоняя грузовик, груженный ящиками с апельсинами.

      – Ничего. Обвыкаюсь на гражданке. Живу со своим стариком. Трачу армейские денежки. Они уже на исходе. Вовремя вы объявились. На следующей неделе я собирался писать в «Локхид» с просьбой подыскать мне место.

      – А что, неохота туда возвращаться?

      – Неохота, но есть-то надо.

      Олсон кивнул:

      – Это верно… есть всем надо.

      – Ну, судя по вашему виду, вы себе не отказываете ни в еде, ни в чем другом.

      – Да-да.

      Он свернул с шоссе на проселок, ведущий к морю. Ярдов через сто мы подъехали к деревянному кафе с верандой, откуда открывался вид на обширный пляж и море. «Ягуар» остановился.

      – Здесь можно поговорить, Джек, – сказал полковник и вылез.

      По скрипучей лестнице я поднялся вслед за ним на веранду. Мы сели за столик, и к нам с улыбкой подошла девушка.

      – Что ты будешь? – спросил Олсон.

      – Кока-колу, – ответил я, хотя мечтал о виски.

      – Две кока-колы.

      Девушка ушла.

      – Ты что, Джек, бросил пить? Помнится, частенько прикладывался к бутылке.

      – Я начинаю после шести.

      – Резонно. А я теперь вовсе не беру в рот ни капли.

      Он вынул пачку сигарет, мы закурили. Девушка принесла кока-колу и ушла.

      – Джек, у меня не так много времени, поэтому сразу перейду