Жити и нежити. Ирина Богатырева

любопытством, больше стреляя глазами на чудесный инструмент. Яр наблюдал за ними поверх планшета. Выглядели они, надо сказать, занятно: были одеты не по моде, точнее, по моде эдак двухсотлетней давности – рубахи и порты на мальчиках, сарафан, белая сорочка на девочке. Разве что лаптей не хватает, а так – Москва образца 1816 года. И простые их лица, вихрастые чубы и русая косица у девочки очень естественно сочетались с этой одеждой.

      – И правда хорошо, – вежливо сказал старший мальчик. – Извините, что помешали. Мы не знали, что чердак сдали. Мы думали, тут как всегда…

      – Ой, а попробовать можно? – прыгнула Ира к роялю.

      – Ира! – одёрнул её маленький мальчик. Но было видно, что ему самому очень хочется поиграть. – Спрашивать надо сначала, – смутившись, добавил он.

      – Так я и спросила, у кого спрашивать? – крутилась Ира. – У вас? – заглядывала она в лица рабочим.

      – Дыректора, – натужно сказал таджик, тот, что покрепче.

      – У вас? – обернулась Ира к Яру.

      – Ещё, наверное, нельзя. Точнее, не стоит. Его же только что привезли, его ещё настраивать надо, – рассудительно говорил в это время маленький мальчик, глядя на рояль, как на добрую красивую лошадку, которую и хочется погладить, и боязно. – У нас, когда привезли, он ещё неделю стонал, – добавил, найдя в себе силы отвернуться от рояля и обернуться ко мне. – Как человек. – И скорчил физиономию, изображая, как страдал привезённый тогда инструмент. Мальчик был в очках, одна линза залеплена пластырем, и выглядело это очень комично.

      – Вы музыкой занимаетесь? – спросила я.

      – Да, мы отсюда, из школы искусств, – ответил старший и позвал: – Ира, ну всё, пошли. Извините нас, – ко мне.

      – А у вас тут что будет? Какие занятия? – крутилась Ира посреди комнаты, пытаясь заглянуть за планшет Яра.

      – А вы почему так одеты? – решилась я на вопрос.

      – Мы из народного ансамбля, – пояснил младший мальчишка. – Бориса Ефимовича Серафимова, не знаете?

      – Нет, кто это?

      – Дыректора, – выдал второй таджик, тощий и высокий. – Дыректора школа.

      – Ира, идём!

      – Вы сертификаты выдавать будете? – болтала она, склоняясь почти к самому столу, стараясь поймать взгляд Яра.

      – Ира, какие ещё сертификаты? Идём! – Тимофей схватил её за руку. Она вывернулась и засмеялась:

      – Какие, какие! На счастливую жизнь! – крикнула и прыснула вон с чердака, топоча по лестнице быстрыми ножками.

      – Ох, извините, – сказал Тимофей, раскланиваясь то со мной, то с Яром. – В смысле нас. Ну, в смысле…

      И вслед за меньшим тоже вышел на лестницу, откуда уже несся звонкий Ирин голос:

      – Чур я первая Борису Ефимычу расскажу!

      – Это кто? – спрашивает Яр, опуская планшет и поднимая глаза.

      – Дыректора, – выдаёт Юлик, ещё не успев выйти из роли. – Дыректора шко…

      Но обрывает себя, заметив, какой взгляд у брата.

      – Это кто, я спрашиваю? – повторяет Яр глухо.

      – Так ведь дети,