Падение Гипериона. Дэн Симмонс

услышать лишь в долинах рек ее родной планеты Патофы.

      – Господа и дамы, позвольте представить вам Джозефа Северна, – произнесла она.

      Некоторые из присутствующих учтиво кивнули, очевидно, теряясь в догадках относительно причин моего появления. Гладстон никого не стала мне представлять, но, заглянув в инфосферу, я познакомился со всеми: три члена кабинета, включая министра обороны, два высоких штабных чина ВКС, два помощника Гладстон, четыре сенатора, и среди них могущественнейший Колчев, а также проекция советника Техно-Центра, известного под именем Альбедо.

      – Миссия господина Северна – взглянуть на нашу работу под художественным углом зрения, – объявила Гладстон.

      Генерал Морпурго насмешливо хрюкнул:

      – Художественный угол зрения? При всем моем уважении к вам, госпожа Гладстон, – что это еще за чертовщина?

      Гладстон улыбнулась и, не отвечая генералу, повернулась ко мне:

      – Что вы думаете о смотре армады, господин Северн?

      – Очень мило, – ответил я.

      Генерал Морпурго издал носом какой-то звук.

      – Мило? Видеть величайшую в истории галактики концентрацию космической огневой мощи и говорить, что это мило?!– Повернувшись к своему соседу, он иронически покачал головой.

      Улыбка не покинула губ Гладстон.

      – А война? Как вы оцениваете нашу попытку спасти Гиперион от варварских орд?

      – Это глупость, – ответил я.

      Воцарилась полная тишина. Последнее голосование в Альтинге показало, что 98 процентов граждан Гегемонии одобряют решение секретаря Сената объявить войну Бродягам. От исхода этого конфликта зависела и участь Гладстон как политика. Люди, собравшиеся в этой комнате, определяли политическую линию и разрабатывали стратегию военных действий. Именно они должны были принять окончательное решение о высадке войск. Пауза затянулась.

      – Почему? – тихо спросила Гладстон.

      Я сделал неопределенный жест рукой.

      – Гегемония ни с кем не воевала семь веков, со времен своего основания. Глупо испытывать прочность ее устоев таким путем.

      – Как это «не воевала»?! – вскричал генерал Морпурго, упершись огромными лапищами в колени. – А как же вы назовете мятеж Гленнон-Хайта, милостивый… государь?

      – Мятежом, – ответил я. – Бунтом. Полицейской акцией.

      Сенатор Колчев раздвинул губы в зловещей улыбке. Уроженец Лузуса, он, казалось, был слеплен из одних мускулов.

      – Вмешательство флота, – негромко проговорил он. – Полмиллиона погибших, две дивизии ВКС, которые больше года не могли сломить противника… Значит, сынок, это была полицейская акция?

      Я промолчал.

      Ли Хент, пожилой, чахоточного вида мужчина, считавшийся правой рукой Гладстон, откашлялся:

      – Но господин Северн говорит интересные вещи. Скажите, сэр, в чем вы видите разницу между войной Гленнон-Хайта и этим… э-э… конфликтом?

      – Гленнон-Хайт был отставным