Сейме-С. Юрий Тарарев

очень скучно всё разлагать на фракции и никогда не почувствовать запахов солнца и света, которыми благоухает это вино. Оно ведь сделано из солнечных ягод, называемых виноградом.

      – Запах солнца? Как такое может быть? Мне трудно это представить.

      – Вей, это образные выражения, как в поэзии.

      – Пока мне этого не понять, мы мыслим рациональными, точными категориями.

      – Это, должно быть, очень утомительно!?

      – Что значит утомительно и скучно, Надежда?

      – Скучно – это когда ничего не хочется делать, ничто тебя не радует, сплошная обыденность, монотонность.

      – Как странно ты говоришь, это больше похоже на стабильность.

      – Мы такие разные, Вей, ты ничего не знаешь о нашей жизни, почему ты открылся мне?

      – Очень просто. Ты вызываешь во мне отклик.

      – Как же это, мы же разные, Вей?

      – Физиология не играет роли в этом аспекте. Я имею в виду твои энергетические вибрации, у вас это может называться душой или духовным миром, твоё внутреннее содержание, они входят в резонанс с моими энергетическими кластерами и…

      Тут их разговор был прерван объявлением о том, что начинает работать инструментальный ансамбль, первая песня исполняется для первых посетителей. Вей взглянул на Надежду вопросительно.

      – Это для нас, – ответила она на его немой вопрос.

      Зазвучала музыка, наполненная грустью о чём-то далёком; в ней слышался шум ветра и шёпот волн, а Вей слышал шорохи вселенной и разговор планет между собой. Мелодия будила воспоминания о его родной звездной системе. Солист взял первые ноты, в такт музыке полилась песня.

      – Что это, Надежда?

      – Это музыка называется блюз, очень древнее направление в музыке, основное содержание которого – тоска по родине. Пойдём, потанцуем.

      – Я не знаю, как это делается.

      – Я научу, – настаивала Надежда, вставая.

      Вей тоже встал. Надежда взяла его руки и положила себе на талию, а свои положила ему на плечи.

      – А теперь двигайся, не торопясь, в такт музыке.

      Через минуту Вей усвоил незатейливую технику танца. Ему было это было крайне необычно, как тогда, когда он лично отправился осматривать силовую установку. От Надежды шла какая-то особенная, внутренняя энергетика, затрагивающая и преобразующая его кластеры сознания и управления логикой. Это было необъяснимо, но противодействовать этому процессу Вей не стал.

      Музыка закончилась, солист поблагодарил их за танец, они вернулись к столику, но очарование мелодии не проходило. Оно как бы продолжало витать за их столиком, создавая атмосферу внутренней близости, которую никто из них не хотел нарушать словом.

      Надежда накрыла руку Вея своей, посмотрела в глаза.

      – Ты совсем как живой, даже рука тёплая.

      – Да я и есть живой, только внутри, а скафандр копирует все внешние параметры человека.

      Надежда не чувствовала к Вею отвращения, не чувствовала внутреннего дискомфорта. Наоборот, проникалась всё большей симпатией,