Шторм на Крите. Сергей и Дина Волсини

вместе? – рискнул Антон Ильич, понимая, что судьба дает ему шанс, который нельзя упустить.

      Она растерянно посмотрела на него, и он, не дав сказать ей и слова в ответ, взял ее за руки и быстро произнес:

      – Стойте здесь, никуда не уходите! Я только за кошельком сбегаю.

      – Ой, мне тоже нужно в номер!

      – Значит, встречаемся через пять минут. Здесь же.

      – Давайте через пятнадцать!

      Ему показалось, или в ее голосе прозвучала радость?

      Уже стемнело, а они все сидели друг напротив друга и говорили, говорили.

      Кафе-кондитерская стояло вдоль пешеходной дорожки. Ее называли променадом, и это была главная улица для прогулок, больше гулять здесь было негде. Из окон кафе хорошо была видна аллея, по обеим сторонам ее росли одинаковые пушистые пальмы и горели фонари. По вечерам сюда выходили туристы из всех близлежащих отелей. Местные жители тоже были здесь. Многие из них прямиком шли в кафе, словно приезжали в этот район отелей и туристов только ради чашки кофе и сладостей. Они подкатывали на машинах или мопедах, ловко пристраивали их на заднем дворе, забегали внутрь, брали кофе и скрывались за столиками.

      Кафе было нарядным и очень оживленным. Можно было подумать, что сегодня здесь что-то праздновали, но нет, ничего необычного не происходило, был просто конец рабочей недели, и желающих отдохнуть за чашечкой кофе было немало. К вечеру посетителей стало еще больше, у витрины все время толпились люди, выбирая сладости и заказывая напитки.

      Все внутри было мягких бежевых тонов – и стены, и барная стойка, и столики со стульями. Мебель стояла свежая, купленная совсем недавно, столы гладкие и блестящие, стулья крепкие и удобные. Две длинные стеклянные витрины напротив входа были до отказа заполнены сладостями, от обилия которых разбегались глаза. Аккуратными рядами лежали шарики и ромбики, трубочки и корзиночки, темные и белые, украшенные клубникой, вишней, завитком заварного крема или черного шоколада. Разноцветными прямоугольниками, словно набор акварельных красок, лежало мороженое на развес. Трехъярусная витрина крутила пышные торты. Все это мигало и светилось множеством золотистых лампочек, словно детская карусель, так что витрину невозможно было не заметить с улицы. Прохожие заглядывали в большие, до пола, окна, останавливались, разглядывали витрину и посетителей внутри.

      Антон Ильич и Юля никого не замечали.

      Их столик у дальнего окна освещался тихой зеленой лампой. Когда стало смеркаться, им принесли свечу, и стало еще уютнее.

      – Вы удивительная.

      – Правда?

      – Да.

      Она засмеялась.

      – Чем же я вас так удивила?

      – Никогда бы не подумал, что вы можете шутить. И смеяться.

      Она расхохоталась еще громче, закинув назад голову.

      – И это все, чем я вас удивила?

      – Нет, что вы! Конечно, нет.

      – Неужели? Есть что-то еще? Придумайте что-нибудь скорее. Ну же, прошу вас! Или, по-вашему, это комплимент? Сказать девушке, что ее главное достоинство это хорошее чувство юмора?

      Она смеялась, а Антон Ильич продолжал совершенно серьезно:

      – Вы