Дело о предубежденном попугае. Эрл Стенли Гарднер

адвокат. – Я бы сказал, малый с головой. Я тебе все расскажу, когда у нас будет больше времени.

      Он просматривал газету, пока Делла не остановила машину у зоомагазина. Пол и Мейсон вышли первыми.

      – Мне оставаться здесь, шеф? – спросила Делла.

      – Да, так будет разумнее. Останови машину перед пожарным краном и не выключай мотора. Вряд ли мы долго там задержимся. – Он протянул ей газету: – Посмотри последние новости, пока мы занимаемся попугаем. И перестань жевать сухари. Перебьешь себе весь аппетит!

      Она рассмеялась.

      – Ты мне сам напомнил про эти сухари, когда кормил сойку. Поскольку мы с Полом рассчитываем на шикарный обед в ресторане, ты должен радоваться, что я грызу сухари и не буду требовать всего в двойном размере.

      Они вошли в зоомагазин.

      Артур Гиббс оказался высоким худощавым человеком с совершенно лысой головой и глазами линялого голубого цвета, какой приобретают рубашки, оставленные слишком долго висеть под жгучими солнечными лучами.

      – Привет, – сказал он с довольно приятной улыбкой. – А я уже решил, что вы не придете, и думал закрывать магазин.

      – Это Перри Мейсон, – сказал Пол.

      Мейсон протянул руку и почувствовал в ладонях нечто костлявое, вялое, лишенное энергии. Гиббс тут же спросил:

      – По-видимому, вы интересуетесь этим попугаем?

      Мейсон кивнул.

      – Все было так, как я вам рассказывал. – Гиббс повернулся к Дрейку.

      – Это не имеет значения. Пусть мистер Мейсон все узнает из первых рук. Так что расскажите ему обо всем.

      – Ну, мы продали птицу…

      – Начните с того, как вы опознали попугая.

      – Разумеется, тут я основываюсь всего лишь на предположении. Вы спросили меня, не знаю ли я такого попугая, который ругается, когда хочет есть. Я сам научил его этому фокусу.

      – С какой целью?

      – Покупатели бывают разные. Некоторым, понимаете ли, кажется забавным, что птица ругается. Обычно они вскоре устают от этой ругани и стараются избавиться от птицы, но поначалу все умиляются.

      – Так что, вы специально учите попугаев ругаться?

      – Разумеется. Бывает так, что стоит попугаю один раз услышать какое-то словечко или целую фразу, и он запоминает. Но по большей части приходится тренировать каждый звук. Конечно, никому и в голову не приходит их учить неприличным ругательствам. Несколько чертей и дьяволов вполне достаточно. Люди хохочут до колик, когда услышат соленое словцо вместо привычного: «Полли хочет печеньице», и сразу приобретают попугая не торгуясь.

      – Прекрасно. Когда вы продали птицу?

      – Во вторник второго сентября.

      – В котором часу?

      – Часа в два или в три, насколько мне помнится.

      – Расскажите мне про человека, купившего его.

      – Он носит очки. У него какие-то усталые глаза. Одет он довольно скверно, и сам он казался каким-то потерянным… После того, как мы разговаривали с мистером Дрейком, я все думаю и думаю об этом человеке. Я бы не назвал его несчастным. Понимаете, наверное, его правильно сравнить с тем самым котом, который ходи�