Код знали двое. Марина Серова

дальше.

      Проулок быстро закончился, и я оказалась на оживленном месте. Народу – как селедок в бочке. Отыскать троицу совершенно нереально.

      «К тому же, – немного успокаиваясь, сказала я себе, – они уже давно разделились и каждый движется своим маршрутом в этом бесконечном городе».

      Вернулась к машине и стала определять потери. Панель от магнитолы и… альбом!

      Я еще раз обшарила салон, но заранее понимала бессмысленность поиска. Он лежал на переднем сиденье – это я хорошо помнила. Теперь его не было.

      Силы разом покинули меня. Ехать к Фролову я не могла.

* * *

      – Танечка, у тебя же феноменальная зрительная память.

      – Угу, я это знаю, – буркнула в ответ, не отрываясь от монитора. – Давай листай дальше. Из тех троих в картотеке может быть, скорее всего, именно он… ага, сделай крупнее… точно!

      – Ну-ка, давай посмотрим, кто это у нас…

      Капитан дал увеличение фотографии.

      – Точно, – подтвердила я.

      Пальцы забегали по клавиатуре, и на экране появились данные.

      – Свояков Геннадий Васильевич, кличка Свояк, одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения, два раза сидел за «хулиганку». Последний срок отбыл год назад, – прокомментировал мой приятель. – Кто твое дело ведет?

      – Витька Седов. Только у нас с ним уговор. Сначала работаю я, потом уже, по результату, подключаю его.

      – Оскорбленное самолюбие?

      – Не только. Тут все не так просто.

      – Может, Тань, ты усложняешь? Вытащим этого Свояка, колонем как следует, он у нас и запоет. Сдаст всех своих подельников с потрохами.

      – А если не сдаст? Формально нет никакого повода к нему придраться – он в машину не лез, это факт. Зачем он статью, да еще групповую, вешать на себя будет?

      – Ну, знаешь, не таких раскалывали. Было б только за что зацепиться.

      – А я вот как раз и хочу найти, за что зацепиться. Так что давай пока я сама.

      – Ну, как скажешь.

      На сем мы распрощались, и я покинула Фрунзенский отдел милиции, когда-то родной. Впрочем, таким он остался для меня и по сей день, и многие там были рады меня видеть и помогать по мере возможностей.

* * *

      Была еще причина, кроме оскорбленного самолюбия. Фролов мне позвонил где-то через час после случившегося и бархатным голосом поинтересовался, как продвигаются дела. (Мобильник, к счастью, был у меня в кармане шорт, и я его не лишилась.)

      – Сегодня не могу, отчитаюсь завтра.

      – Лучше бы сегодня. Человек я не бедный, но лишний день оплаты…

      – Хорошо, я у вас буду, – сжав зубы, ответила я.

      Сергей Петрович встретил меня так радостно, словно я ему долгожданную марку принесла. Но радость его тотчас испарилась, когда он не заметил в моих руках своего альбома.

      – Альбом! Почему вы оставили его в машине?!

      – Я не оставила его в машине. У меня его украли.

      Сказав, я внимательно наблюдала за его реакцией. Если Фролов играл, то превосходно. Изобразить такое неподдельное горе!

      – Вы… вы шутите!

      – Нисколько.

      Далее