Зеленый Марс. Ким Стэнли Робинсон

чем выше был сегмент. У каждого из детей была своя комнатка в верхних сегментах – вертикальный цилиндр с одним окном, пять-шесть шагов в диаметре, словно замковая башня из книг. Под ними в средних сегментах жили в своих комнатах взрослые – преимущественно по одному, но иногда парами. Нижние уровни служили гостиными. Из окон своих комнат в верхних сегментах дети смотрели вниз на крыши деревни, собранные в круг холмов, а бамбук и теплицы казались раковинами на мелководье.

      На пляже они охотились за ракушками, играли в немецкий вариант вышибалы или стреляли из лука через дюны в пенопластовые блоки. Обычно Джеки и Дао выбирали игры, а также становились капитанами команд, если игра предполагала разделение на команды. Ниргал и другие младшие дети следовали за ними, проходя всевозможные циклы приятельских и подчиненных отношений, которые бесконечно менялись в течение всего дня. Как однажды маленький Франц грубо объяснил это Наде: «Дао бьет Ниргала, Ниргал бьет меня, а я бью девчонок». Очень часто Ниргал уставал от игр, в которых всегда выигрывал Дао, и для развлечения бегал вокруг озера – медленно и упорно, улавливая ритм, который, казалось, охватывал целый мир. Он весь день мог кружить вокруг озера, если только ловил нужный ритм. Это приносило радость – просто бежать, и бежать, и бежать…

      Под куполом всегда было холодно, но воздух циркулировал постоянно. Летом купол светился бело-голубым, и под ребрами застекленной крыши были видны застывшие столпы подсвеченного воздуха. Зимой было темно, и купол полыхал отраженным светом ламп, отчего походил на внутреннюю поверхность раковины. Весной и осенью свет тускнел к полудню до призрачно-серого сумрака, цвета варьировались в бесконечном диапазоне серого, листья бамбука и иглы сосен казались чернильными росчерками на фоне бледно-белого купола. В такие часы зеленые дома походили на большие сказочные фонари на холмах, и дети брели домой, перемещаясь с места на место словно серые чайки, а потом отправлялись в купальню. Там, в длинном здании рядом с кухней, они стягивали одежду и забегали в паровое гудение большой главной купальни, скользя по кафельному полу, чувствуя жар, обдающий их ладони, ступни и лица, когда они игриво плескались вокруг отмокающих взрослых с черепашьими лицами и морщинистыми волосатыми телами.

      После этого теплого влажного часа они одевались и всей гурьбой шли на кухню, влажные и розовокожие, где успокаивались и наполняли свои тарелки, усаживаясь за длинными столами между взрослыми. В деревне было сто двадцать четыре постоянных жителя, но обычно в любое время там можно было найти порядка двухсот человек. Когда все рассаживались, они брали кувшины и наливали друг другу воду, а затем с удовольствием уплетали горячую еду: запеченную картошку, тартильи, пасту, салат табуле, хлеб, кучу овощей, иногда рыбу или курицу. После еды взрослые говорили об урожае, или о своем Риковере – реакторе на быстрых нейтронах, от которого все они были без ума, или о Земле, пока дети убирались и музицировали, а потом все играли, до тех пор пока их не начинало