Последний взгляд Марены. Елизавета Дворецкая

такое, чего не знает пока больше никто, даже сами Леденичи?

      Строить догадки было бесполезно, однако Веснояра точно знала: ей бы очень хотелось, чтобы его предсказание исполнилось.

* * *

      До возвращения «зимних волков» еще оставалось время, но своего ушедшего в лес брата Гостяя Веснояра и Младина увидели раньше, чем ожидали. Едва они успели вернуться от родни домой, как на следующий день брат вдруг постучал в дверь: тоже заросший бородой, которую неженатые парни, живя дома, всегда брили, покрытый волчьей шкурой, пропахший лесом, мокрой землей, оттаявшей прелью.

      – Ой! – Открывшая дверь Младина охнула от неожиданности и отшатнулась, никак не ожидая увидеть это заросшее, дикое существо, в котором с трудом узнала родного брата. «Зимним волкам» не полагалось навещать родичей, и она сразу поняла, что это неспроста. – Это ты? Что случилось?

      «Зимние волки» являлись к домашней родне, только если беда грозила последним. Со своими бедами они справлялись сами.

      – Отец где? И дед? – вместо приветствия отозвался Гостяй. – Дома? Позови, пусть выйдут.

      – У стрыя Вертяши отец, – ответила Младина, из-за спины которой уже выглядывали мать и Травушка.

      – Я к деду пойду, позови отца к нему.

      В дом никто из женщин Гостяя не приглашал: все равно не зайдет. Не принадлежа в зимнюю половину года к человеческому миру, «волки» никогда не ступали в жилье.

      Схватив с крючка возле двери кожух – даже не свой, а Капелицы, – Младина кинулась наружу, к избе стрыя Вертяши. Избы городка были поставлены кругом, задней стороной к валу, дверями на небольшую внутреннюю площадь. Привлеченные необычным явлением, к избе старейшины собирались сперва дети, игравшие во дворе, а потом и женщины; Гостяй перешел к дедовой избе и там остался ждать, пока Лежень выйдет, а Младина позовет отца. В избе возмущенно вопила Капелица: Младина ушла в ее кожухе и ей не в чем выйти! Мать решительно советовала ей, во-первых, закрыть дверь и не студить избу, а во-вторых, надеть кожух Младины. Разве в доме не во что одеться?

      А Младине было не до того. И вчера, и сегодня ее мучила непонятная тревога, предчувствие каких-то нехороших новостей, хотя она понятия не имела, откуда все взялось.

      Или нет… Имела. Это началось в Ладин день, на Овсеневой горе, когда сежане справляли проводы Марены.

      Ты моя ли государыня,

      Государыня Маренушка!

      Ты куда да снаряжаешься?

      Ты куда да сподобляешься?

      Ты не в гости да не к праздничку,

      А к Кощею на круты горы,

      Во безвестную да сторонушку,

      Во неузнанную да окраинку…  —

      причитали бабки Лебедица и Домобожица – две главные жрицы старой Марены.

      Чучело Марены-Зимы трещало старой соломой в погребальном костре. Сежане были возбуждены и взбудоражены, особенно женщины, защищавшие перед сожжением чучело Зимы, и девушки, осаждавшие ледяную крепость, чтобы завладеть им. И хотя бабы и даже старухи бились отчаянно, поражение никого не огорчило. Ведь теперь зиме конец, впереди весна – зеленая трава,