Последний взгляд Марены. Елизавета Дворецкая

людьми, будто горы высокие и реки быстрые.

      Куда идти, она знала и не боялась скорого наступления темноты. Ах, если бы ее ждали лишь те же самые страхи, через какие в свое время прошла и мать, и Муравица, и бабка Лебедица – и та ведь была когда-то невестой, полной обычных надежд и ожиданий. Если это то же, что у всех, то Младина справится. Женские дела ей давались легко: «и прясть, и ткать, и узоры брать»[2], стирать и стряпать она умела не хуже других.

      Пожалуй, в чем-то хорошо, что она идет одна. Будь тут сейчас сестры, стоял бы сплошной писк и визг. «Отдашных девок» у Заломичей в этом году было аж девять голов, но Веснояра, Лебедь и Домашка уже ходили в лес в прошлые годы, значит, остается шесть. Сейчас шептались бы, боязливо оглядываясь, уверяли, что вон за тем кустом волк, а вон там – леший, подзадоривали друг друга, разжигая взаимно страх и неуверенность. Но Младина чувствовала, что давно переросла эти детские глупости – когда только успела? В мыслях было лишь одно: а что, если у нее и впрямь «волховской недуг»? И если Угляна об этом знает?

      Постепенно темнело. Настал час, когда вечерняя тьма и дневной свет находятся в равновесии – еще все видно, но уже не светло. В этот самый час Младина вышла к оврагу: он разделял нынешнее поле, которое на днях предстояло засевать рожью, и лядину десятилетней давности. Встав на гребень оврага, она вдруг увидела внизу, прямо на тропе, страховидную фигуру – вздрогнула в первый миг от неожиданности, но тут же взяла себя в руки. А было чего испугаться. Неизвестное существо ростом с человека стояло на двух ногах, но на плечах его лежала волчья шкура, а на голове щерилась зубастая волчья пасть. Руку с высоким посохом человек-волк держал на отлете, преграждая Младине путь через низину. Сумерки, особенно густые на дне оврага – будто темнота понемногу росла из-под земли и уже заполнила наиболее низкие места, – не позволяли рассмотреть его подробнее, и он казался какой-то темной, угрожающей громадой.

      Но другого пути нет, надо идти. Младина спустилась по тропе и остановилась в нескольких шагах, ожидая, пока человек-волк заговорит. Она ведь идет «на тот свет», и волк охраняет дорогу туда.

      – Куда идешь, отецкая дочь? – глухо спросил человек-волк из-под личины.

      Он говорил полуразборчиво, словно не привык к этому, голос звучал глухо и невнятно, так что Младина с трудом его понимала.

      – Послали меня в лес за огнем, вот и иду.

      – На Ту Сторону нет хода таким, как ты.

      – Пропусти меня, Велесов пес, я тебе пирожка дам. – Младина сунула руку в лукошко и вынула пирог с кашей и яйцом.

      Сторож тропы протянул к ней лапу – вблизи стало видно, что это вполне человеческая рука, на которой не хватает двух пальцев. И тем не менее это был настоящий Велесов пес: Младина чувствовала, что он принадлежит к миру людей не более чем наполовину, а половина находится на Той Стороне, куда шла и она сама. Шла все это время, от самого Ладиного дня…

      Сторож шагнул в сторону, освобождая тропу, и Младина прошла через овраг.

      А

2

Брать узоры – ткать браное, то есть узорное полотно, что делают путем выбирания определенных нитей основы. (Прим. авт.)