Когда зацветет сакура…. Алексей Воронков

Кван Пен Сон.

      Ли вырвал у него из рук книгу и глянул на корочку.

      – Это книга на японском! – воскликнул он. – «Повесть о зеленщике» называется. Автор Икара Сайкаху…

      – Не слыхал про такого, – пожал плечами Алексей. – Ну и о чем пишет этот… Как там его, Сайкаху? – снова обратился он к садовнику.

      Тот что-то начал быстро-быстро говорить, так, что Ли не успевал за ним с переводом. Тем не менее из отрывочных фраз, сказанных переводчиком второпях, Жаков понял, что речь в книге шла о шестнадцатилетней дочери зеленщика О-Сити, которая, не найдя иного способа увидеться с возлюбленным, подожгла родительский дом, за что была предана казни.

      – Интересно… – выслушав перевод, произнес Жаков. – Значит, ты японский знаешь? – Но Ли, вместо того чтобы переводить, сказал:

      – Тут, начальник, все его знают… Японцы тридцать лет нас оккупация… Как не знать?

      – Ну да, ну да, – поняв свою оплошность, закивал Алексей. – В самом деле, столько лет…

      И тут заговорил Кван. Говорил он напряженно, глядя то на переводчика, то на капитана.

      – Он говорит, не ругайте его… Он хороший работник… А книгу взял только потому, что уже выполнил всю работу, – перевел Ли.

      Жаков махнул рукой. Дескать, пустое. Я ведь не об этом.

      – Кстати, как будет по-японски «желаю вам хорошо провести время»? – неожиданно спросил он переводчика.

      – Таносику асондэ ирассяй! – ответил тот.

      Жаков почесал затылок. Сложно. Однако можно попробовать…

      – Та… носику… асондэ ирассяй! Так? – он взглянул на Ли. Тот улыбнулся.

      – Правильно, капитана, правильно! – похвалил он начальника.

      – Ну вот значит… – Он обернулся к садовнику и уже более уверенно произнес ту же самую фразу. Тот поклонился.

      – Иттэ маирамас! – проговорил он и пошел своей дорогой.

      – Что он сказал? – спросил Алексей.

      – Он попрощался… – ответил Ли. И тут же вслед садовнику: – Саенара!

      – А ты что ему сказал? – снова полюбопытствовал Жаков.

      – Я тоже попрощался, – улыбнулся кореец и вдруг: – Капитана, надо аристуй Квана… Кван – враг… Ой, боюсь я, капитана… Зачем ты такой неосторожный?

      – Ладно-ладно, – похлопал его по плечу Алексей. – Всему свое время.

      Ли Ден Чер был невысоким, хорошо сложенным молодым человеком с ежиком густых волос и вечной, будто приклеенной улыбкой на лице. Он не улыбался только тогда, когда видел садовника или когда Жаков допрашивал арестованных. Правда, на допросах он вел себя по-разному – в зависимости от того, кто был перед ним. Если чувствовал перед собой врага, то хмурил брови и в его голосе звучали стальные нотки, и, напротив, когда видел в допрашиваемом друга, буквально светился радостью.

      – Капитана, капитана!.. – шептал он в этих случаях на ухо Алексею. – Я знаю, это хороший человек… Он не враг, точно не враг…

      И что удивительно – каждый раз он оказывался прав. «Вот это, я понимаю, интуиция!» – удивлялся Жаков.

      – Тебе надо в органах государственной безопасности работать, –