Родина слонов. Олег Дивов

загривке мамонт воображает, будто у него четыре глаза, две головы и среднее специальное образование. Раньше он был просто царем зверей, а теперь властелин мира. Естественно, животное начинает переоценивать свои силы. Эта проблема хорошо известна каюрам; их специально учат, как деликатно одернуть зверя, если возьмет на себя лишнее. Молодых часто приходится тормозить, пока не надорвали спину. Но каюр не может страховать подопечного каждую секунду. И не должен, строго говоря.

      Потому что мамонт и без человека властелин мира. Просто в одиночку ему это неинтересно и незачем. Все равно пусть учится и привыкает. Мало ли, вдруг люди вымрут. Кто-то должен остаться присматривать за собаками.

      – Мамонты гибнут очень редко… – сказал отец, когда отдышался. – И всегда по вине оператора. Я недоглядел, а Пушок… Ему вообще не стоило дергаться, ничего страшного не случилось бы. Но Пушок был уже тогда младший лидер на питомнике и вообще по жизни лидер, настоящий вожак, очень ответственный. Он хотел как лучше. Я просто не успел его остановить. В общем, нелепая случайность.

      – Я знаю. Но тебе было плохо, ты сам говорил. И мама рассказывала. Мне будет еще хуже, чем тебе. Намного больнее. Я не хочу.

      «Ну, конечно, не хочешь, – подумал отец, – ты ведь знаешь, как надо поступить со смертельно раненным мамонтом, которого не спасти.

      А еще есть запись в журнале по технике безопасности: В. И. Умкы и В. И. Умкы проинструктированы о действиях персонала при впадении животного в стойкое аффективное состояние. Я, как ответственное лицо, а не как отец, просто обязан был рассказать вам, что мы должны сделать, если мамонт потерял контроль над собой и пошел вразнос. Помню, какими глазами вы на меня глядели. Серьезными, внимательными, все понимающими, взрослыми глазами. Но что именно вы для себя поняли?

      Валя, кажется, в тот самый день окончательно прикипела душой к мамонтам, постигла всю меру нашей ответственности за них. А ты, милый мой Умка? Неужели эта стена между тобой и питомником выросла именно тогда?»

      – Боишься? – спросил он непонятно зачем.

      Наверное – хотел взять сына «на слабо»: мальчишки не любят признавать, что им страшно.

      – Боюсь. Я за них за всех боюсь. Они такие… Совсем как дети у нас в школе. Думают, что крутые, а сами очень ранимые.

      – Ну правильно. Вот и бойся за мамонтов, а не за себя. Ты-то – человек, однако! Человек это звучит гордо. Человек может осилить что угодно. А человек с мамонтом, особенно если настоящий человек [4], дай ему точку опоры – он перевернет Землю!

      – Папа…

      – У нас такая работа, – отца понесло, – мы делаем мамонтов. Лучших в мире! Самых пушистых, самых умных, самых добрых. Работа трудная, иногда бывает худо, случается терять дорогих тебе… товарищей. Ну так на то мы и настоящие люди, что не сдаемся!

      – Папа, – мягко перебил Умка. – Пожалуйста, не надо.

      Поглядел своими взрослыми понимающими все глазами – и отец сдался. Проглотил комок в горле. Снова крепко обнял сына.

      – Ты

4

Само название чукчей (в устоявшейся русской транскрипции – луораветлан) – «настоящие люди»; русские – «тоже люди»; все остальные, строго говоря, людьми не считаются.